Что осталось за кадром кинокартины? Каким был прославленный фронтовик в быту, своей послевоенной жизни? Об этом его сын Александр Девятаев рассказал на встрече в редакции газеты «Казанские ведомости».
— Александр Михайлович, как вы оцениваете работу создателей фильма? Есть ли замечания, неточности?
— В фильме очень сжато показана жизнь Михаила Девятаева до этого события и практически не показана после него. Основная часть киноленты — это подготовка побега. К чести режиссера Тимура Бекмамбетова и его команды, работали они очень тщательно, вымеряя буквально по секундам сам захват самолета, взлет и посадку. Что в картине придумано? Это друг отца Ларин, которого не существовало в природе. Но рассказы о товарищах подлинные.
Многие из них погибли в конце войны, но некоторые из группы остались живы. Их показания потом сыграли свою роль в том, что отца довольно быстро отпустили из-под следствия НКВД по разбирательству всех обстоятельств побега. Ну как быстро? В феврале 1945 года он попал под следствие — в ноябре отпустили. Но ведь могли и не отпустить! А дать лагерей лет 25! Органы НКВД нашли всех оставшихся в живых товарищей по плену, их допрашивали. Сохранились эти протоколы допросов разных лет — с 1945-го до 1953-го (!). На допросах все подтвердили: старший лейтенант Михаил Девятаев в плену остался предан Родине, никто из товарищей не сказал ни одного плохого слова про него и не дал ложных показаний против.
— В кадрах фильма привлекают внимание крупные планы устройства того «Хенкеля», на котором совершили побег заключенные во главе с вашим отцом. Это ведь точная копия того самого самолета?
— Для съемок фильма создали самолет целиком и две его половины, в том числе кабину этого бомбардировщика. Heinkel He 111 H-22 ведь был не обычным самолетом этой серии. Это был сверхсекретный бомбардировщик, модель, к которой под крылья подвешивались крылатые ракеты. Отец выбрал его для побега потому, что обратил внимание: двигатели самолета прогревали ежедневно, по нескольку раз в день, а его баки всегда заправляли горючим под завязку, так что он был готов к полету в любое время. Моторы тяжелого бомбардировщика прогреваются очень долго. Чтобы неразогретые моторы набрали нужную тягу, пришлось бы ждать минимум полчаса, отец об этом знал. А почему так часто прогревали моторы? Этот «Хенкель» предназначался для сопровождения ракет «Фау» после их запуска и последующего анализа характеристик их полета. Сложный телеметрический комплекс приборов, размещенный внутри него, фиксировал скорость ракет, точность их траектории и другие важные данные, необходимые для их усовершенствования. Оборудование самолета, попавшего в наши руки благодаря побегу группы Девятаева, поразило специалистов. Приборы, созданные немецкими учеными, опережали свое время на десятки лет!
Время команды на пуск «Фау» держалось в строжайшем секрете и объявлялось лишь за два часа до старта. Так что самолет сопровождения должен был быть всегда наготове, спецавиаборт находился под личным контролем командира авиасоединения и в его полном распоряжении.
Поэтому, когда команда беглецов начала разбег на захваченном «Хенкеле», на взлетной полосе поначалу творилась неразбериха. Ну кто может помешать взлету командира авиасоединения — главного здесь человека? И это все прибавляло секундочки в промедлении реакции охраны… Они ушли в облака — и все. Ушли вначале не в направлении линии фронта, к нашим, а в сторону Швеции, чтобы запутать неизбежную погоню в воздухе. От Узедома до первого шведского острова всего около 30 км.
Впоследствии, летом 1999 года, состоялась встреча отца с немецкими летчиками, рванувшими на своих «мессерах» в погоню, Максом Майером и Гюнтером Хобомом. Они признались, что первая версия ЧП у их командования была такова: угон самолета со сверхсовременным оборудованием — дело рук английской разведки! Настолько удачным оказался выбор отца самолета, использованного их группой для побега. И немцы не могли поверить, что организовать все так четко смогли сами заключенные, без помощи извне.
Не поверили в это и советские следственные органы. Слишком уж невероятным и дерзким оказался побег, подобно которому в истории Второй мировой войны не было ни до ни после. Поэтому после перелета 8 февраля 1945 года на захваченном самолете к своим его отправили в фильтрационный спецлагерь № 7 НКВД — по грустной иронии судьбы, созданный в бывшем немецком концлагере Заксенхаузен, где Михаил Девятаев уже сидел до этого. Но у врага в плену… Все полгода советской отсидки шла проверка достоверности показаний участников побега, проводились бесконечные допросы.
Но и после освобождения отцу еще предстояло пройти длительные и унизительные проверки и перепроверки в органах безопасности. Это были тяжелые годы для него самого и нашей семьи. Его, как побывавшего в плену, опасались принимать на работу официально: мало ли что… Конечно, чтобы обеспечить семью, он брался за любую подработку: клал печи, вылавливал бревна-топляки из Волги на дрова. Но это все были разовые случайные заработки. А по законам того времени, если человек, как и мой отец, находился без официальной работы в течение 6 месяцев, то считался тунеядцем и приговаривался к длительному лишению свободы. Вот за такое вынужденное тунеядство и Михаил Петрович мог бы получить десятку как минимум, а так как был в плену — и 15 лет лагерей!
Поэтому можно понять его огромную радость, когда однажды, как рассказывала мама, майским днем 1946 года он пришел домой со слезами на глазах от счастья: «Меня взяли на работу!» Его приняли на должность дежурного по дебаркадеру в речном порту. Дебаркадер — это небольшой плавучий причал для пассажирских речных судов. Затем последовала работа помощником капитана баркаса «Огонек», капитаном.
— А когда произошел перелом в его жизни и имя Девятаева стало известно всей стране?
— Все началось с публикации в газете. В середине 1950-х годов возглавлявший Советский Союз Никита Хрущев дал задание: искать незаслуженно забытых героев Великой Отечественной войны. Вот и журналисту газеты «Красная Татария» Яну Винецкому в ноябре 1956 года редакционное начальство поручило найти такого забытого героя и написать о нем. Он сходил в Молотовский военкомат Казани (ныне военкомат Московского и Кировского районов г. Казани), и ему ответили: да, есть такой — Михаил Девятаев, живет в Казани. Дали адрес. Только в военкомате Девятаев почему-то числился не летчиком-истребителем, а артиллеристом истребительного полка. Военную биографию человеку изменили изящно и со вкусом… Ян Винецкий вместе со своим коллегой Булатом Гизатуллиным едет по указанному адресу в дом на углу Лесгафта — Чехова, говорит водителю редакционной машины: «Не глуши мотор, я быстро запишу все — и уедем». И спускается в наш подвал, где мы тогда жили.
Мама вспоминала потом: «Отец покраснел, говорит: «Не буду ничего рассказывать!» Она ему: «Ну человек же пришел, поговори». И они начинают разговор. И Ян Винецкий, который летчиком воевал в Испании, понимает: перед ним летчик. Они садятся, всю ночь напролет говорят, выпивая три самовара чая. И Ян подводит итог: «Михаил Петрович! Если хоть десятая часть этого правда, то вы дважды герой!» И пишет очерк. После этого идет в КГБ ТАССР проверить факты. Да, побег был, все верно.
Однако «Красная Татария» опубликовать очерк не решилась. Тогда журналист отдал свой материал в «Литературную газету». Там материал о казанском герое пролежал еще три месяца — факты проверяли. И 23 марта 1957 года очерк под названием «Мужество» выходит. На следующий день после выхода публикации из Москвы в Казань прилетает сотрудник газеты «Советская авиация» и забирает отца с собой. В этой газете в 8 номерах выходит цикл публикаций под общим названием «Мы — люди советские. Рассказ советского летчика-истребителя». Отклики последовали незамедлительно. Читатели пишут в газеты, партийные органы: «Мы восхищаемся подвигом!» И спрашивают: «Почему Михаилу Девятаеву звание Героя Советского Союза не дают?»
А 15 августа 1957 года выходит указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Михаилу Петровичу Девятаеву звания Героя Советского Союза. Вручение Звезды Героя организовали максимально публично. Церемония состоялась в конференц-зале штаба ВВС Советской армии. Там собрали многих из тех, кто был причастен к судьбе моего отца. Пригласили с Дальнего Востока его командира эскадрильи в годы войны, тех, кто был с ним в плену. Осенью 1957 года на единственном в ту пору в СССР телевизионном канале состоялась телепередача «Люди стальной воли» с участием товарищей отца по побегу. Произошли перемены и в жизни нашей семьи — нам дали трехкомнатную квартиру.
А чудеса, как известно, стоит им начаться, уже не остановить. В 1957 году на горьковском заводе «Красное Сормово» спустили на воду первое экспериментальное судно на подводных крыльях, получившее название «Ракета». Михаил Петрович Девятаев вошел в историю отечественного речного флота как первый капитан теплохода «Ракета-1». Он участвовал в ходовых испытаниях, доводил корабль до эксплуатационных кондиций.
25 августа 1957 года именно Девятаев встал за штурвал этого теплохода в историческом первом рейсе из Горького в Казань.
С доводкой до ума первой экспериментальной «Ракеты» отцу пришлось повозиться основательно. Приезжал домой ночью, весь в мазуте и солярке, сам ремонтировал дизеля судна. Знаете, как должность капитана «Ракеты» тогда называлась? Капитан-механик. То есть этот человек должен был уметь сам чинить вверенное ему транспортное средство. А отец был очень мастеровитым человеком — ему это передалось по наследству. Любопытная деталь. Имя его деда Тимофей. Но в их родном селе Торбеево, ныне Республики Мордовии, ему дали прозвище Копенгаген. Почему? А потому что помещик в свое время отправил его в Данию учиться — когда увидел, что у Тимофея руки золотые. Тот вернулся из Дании на… деревянном велосипеде, сделанном своими руками!
Возросшее внимание к отцу в конце его жизни, конечно, утомляло его. Но пользуясь тем, что к его словам и просьбам относятся внимательно, он старался до последних дней помогать во многих вопросах, в том числе и с жильем, семьям ветеранов войны, детям узников концлагерей, особенно в трудные 1990-е годы. Организовал Фонд им. М. П. Девятаева и на средства, которые удавалось получить у благотворителей, покупал для этих нуждающихся семей самые простые, нужные продукты — макароны, чай, сахар, муку. И сам порой развозил их на трамвае адресатам, не особо доверяя чиновникам распределение нуждающимся с трудом добытых средств, подаренной фабрикой-изготовителем обуви, приобретенных продуктов, понимая, что это помощь реальными делами и вниманием.
Сильный духом человек с большим добрым сердцем и золотыми руками — таким остался в моей памяти отец.
Потерявший на фронтах войны братьев, прошедший через три концлагеря, приговоренный фашистами к смерти и не только чудом спасшийся, но и освободивший из плена девятерых товарищей, совершивший подвиг, вошедший в историю Великой Отечественной войны — таким был житель столицы Татарстана Михаил Девятаев.
Но в Казани до сих пор нет памятника этому мужественному человеку, отдавшему городу всю свою жизнь. Родившийся в мордовском селе, он закончил 7 классов и босым мальчишкой пришел в Казань со своей мечтой — выучиться в речном техникуме на капитана. Судьба в ответ дала ему в распоряжение и небо, и Волгу. Неужели память о казанском герое-летчике так и останется только там?
Справка «КВ»
Александр Михайлович Девятаев родился 24 сентября 1951 года в Казани. В школе увлекался физикой, мечтал стать космонавтом. Но из-за проблем со зрением путь в космонавтику оказался закрыт. Окончил физико-математическую школу № 131 при КГУ и поступил в Казанский медицинский институт. Профессор, доктор медицинских наук. Женат, отец двоих детей
