Нури Бурнаш (настоящее имя — Искандер Абдуллин) — казанский писатель, преподаватель, журналист. Родился 4 марта 1975 года. Окончил филфак КГУ. Первая публикация состоялась в 1988 в газете «Вечерняя Казань» с предисловием Евгения Евтушенко. С 1993 по 2000 возглавлял литературно-философское общество Аltera Pars. Член Союза российских писателей, участник фестивалей, победитель татарстанского поэтического слэма.
О том, как он пришел в литературу, тайне своего псевдонима и почему человек без памяти — идеальный объект для манипуляции, Абдуллин рассказал в интервью «КВ».
Заниматься русской литературой в 21 веке — непростая задача. Постоянно приходится находить в себе внутренние ресурсы для того, чтобы продолжать заниматься этим убыточным делом.
Мной двигало нежелание писать контрольную по алгебре. Я эту контрольную зарифмовал. Наша милейшая математичка вызвала меня в учительскую и громким шепотом сказала: «Абдуллин! Я не могу за это поставить пять, но четыре, мне кажется, могу».
Это был достаточно тревожный симптом для родителей, и они нашли возможность через знакомых показать мою рифмованную белиберду Евгению Евтушенко, который тогда гостил в Казани. Мне было 13 лет. Мэтр мне посоветовал трудиться и работать, и я постепенно к его словам начал прислушиваться.
Литература — это диагноз. Это дело, которое мешает остальным делам, карьере, заработкам. Я к этому привык. Благодаря многим учителям, которые занимались моими стихотворными опусами более предметно, поэзия из увлечения стала диагнозом в моей жизни.
Нури Бурнаш, мой литературный псевдоним — это имена моих дедов, расстрелянных в 30-е годы. Им я во многом обязан тем, что занимаюсь литературой, хотя и не видел их живьем. Дань поколению, которое прошло страшные годы репрессий, нужно отдавать.
Искандер Абдуллин относится к стихам с большим скепсисом. Не любит анализировать их совершенно. Такое раздвоение личности, думаю, вполне простительная шизофрения, в которой живут очень многие литераторы, поэты, писатели, люди сферы искусства.
Поэт, может, не должен быть голодным, но и не должен быть слишком сытым. Это относится и к музыкантам, и к художникам. Внутренний дискомфорт, разность потенциалов в твоей душе рождает образы, помогает найти слова, краски, звуки для самовыражения.
Поэт — это радар. Очень своеобразный, очень необъективный, избирательный. Любой общественный, исторический поворот, конечно же, наполняет особым драматизмом каждую строку поэта, который чувствует время.
Сотовая связь и интернет — очень новые явления для нашего сознания. Мы интернет-зависимые, хотим мы того или нет. У нас возникает телефонная истерия, когда мы не можем зарядить мобильник. Слава богу, есть возможность проверить, какой ты был до того, как взял в руки телефон, — можно взять молчаливых добрых друзей, взять катамаран и, например, отправиться по Кокшаге на девять дней в марийскую тайгу.
Интересный эксперимент, всем рекомендую. На второй-третий день этот психоз — как это мне никто не звонит, что там случилось без меня — тебя отпускает. Потом ты некоторое время с удовольствием наслаждаешься природой, тишиной, слышишь пробивающийся к тебе внутренний голос. Но потом какая-то сволочь находит пауэрбанк в своем рюкзаке, и цикл начинается заново.
Мы находимся в бесконечном информационном океане, в Ниагарском водопаде информации. Мы просто захлебываемся в нем, у нас сбито дыхание. Мы не успеваем запоминать. Не хватает навыка сортировки информации. Когда мы доверяем память жесткому диску, флешке или облаку, мы перестаем тренировать собственную черепную коробку.
У нас большой соблазн — сказать «Окей, Гугл». Раньше для того, чтобы проверить какую-то информацию, необходимо было совершить ряд конкретных действий — записаться в библиотеку, добраться до полки, взять книгу, вспомнить. Сегодняшняя амнезия — очень опасный симптом для современных людей, особенно для тех, которые родились в цифровую эпоху и не знают, как обращаться с дисковым телефоном.
Человек без памяти может очень хорошо себя чувствовать физически, но именно в памяти гнездится наша личность — она опирается на память, на то, что было, на опыт многих поколений. В этом отношении человек без памяти — идеальный объект для манипуляции. Память нам обеспечивает критическое мышление, способность сопоставлять, анализировать. Ориентироваться в этом мире очень трудно, и, если мы не будем подключать память, мы будем, как рыбки гуппи в аквариуме.
Писать антиутопию страшно, но для писателя это способ справиться с этим страхом. Страшно ее читать, потому что читатель понимает, что это предсказание достаточно логично и аргументированно. Очень тяжело проснуться персонажем антиутопии. Но самое страшное — понимать, что кто-то эту замечательно написанную антиутопию использовал как методичку.
Любой автор, который осознает, куда неизбежно идет тот или иной исторический процесс, становится хотя бы на секунду пророком. Другое дело — мне кажется, что ни одна антиутопия не справилась со своей исторической задачей. Как здорово написал Достоевский, как классно написал Оруэлл, но кто эти исторические аналогии увидит сейчас? Кто поймет, что страна движется к очередному страшному повороту?
