Один день Ивана Денисова

Денисов поднялся и, чертыхаясь, поплелся в ванную. Воды не было ни горячей, ни холодной. Денисов умылся из чайника, выпил растворимого кофе и, взяв большое эмалированное ведро, потопал на колонку метрах в трехстах от дома. В подъезде, как обычно, пахло кошачьей мочой, прелой овчиной и подгорелой кашей, а не облупившаяся еще штукатурка пестрела рисунками мужских и женских гениталий с соответствующими надписями возле них.

news_top_970_100

Ровно в пять тридцать утра мимо окон Ивана Денисова проехал раздолбанный «КАМАЗ», громыхая и лязгая своим железом на дворовых колдобинах, но Денисов не проснулся. Не проснулся он и тогда, когда заверещали и взвыли сигнализации разбуженных «КАМАЗом» авто, что стояли на месте некогда детской площадки, - привык Иван Денисов и к подобным звукам. Но вот когда за стеной заорал двухмесячный Рахманкул, Денисов проснулся. Жил он в панельном доме, и слышимость была такая, что когда двумя этажами выше кто-то спускал воду из унитазного бачка, то было полное ощущение, что этот кто-то только что посетил его, Денисова, туалет. А двухмесячный Рахманкул, казалось, и вовсе возлежал в его постели.

Денисов поднялся и, чертыхаясь, поплелся в ванную. Воды не было ни горячей, ни холодной. Денисов умылся из чайника, выпил растворимого кофе и, взяв большое эмалированное ведро, потопал на колонку метрах в трехстах от дома. В подъезде, как обычно, пахло кошачьей мочой, прелой овчиной и подгорелой кашей, а не облупившаяся еще штукатурка пестрела рисунками мужских и женских гениталий с соответствующими надписями возле них. Хрустнул под ногой использованный шприц. Денисов опять чертыхнулся и старательно обошел кучку того, что остается от человека, когда он посидит на площадке первого этажа.

Возле колонки стоял большой черный джип с затемненными стеклами, который старательно мыли два худых загорелых пацаненка. Грязь с джипа стекала прямо к колонке и уходила в расщелину возле ее основания.

Денисов поставил ведро и направился к машине.

- Чо надо? - приоткрылось окно, и из него пахнуло прохладой кондиционера.

- Не могли бы вы мыть свою машину немного подальше от колонки? А то грязь может испортить питьевую воду.

- А мне на...ать, - плевком выскочило в оконную щель. - Питьевую воду мне возят из Раифы.

Пацаненок, что был рядом, ехидно хохотнул. Денисов посмотрел на него и встретился с ним взглядом. Глаза у пацаненка были злые и голодные.

«Надо было свалить отсюда еще тогда, в семьдесят втором, - подумалось вдруг Денисову. - Ведь звал же Монасыпов с собой в Москву. Теперь он в Германии, а ты, Иван Денисов, в дерьме...»

В девятом часу утра, когда Денисов готовил себе глазунью, в квартиру позвонили.

- Кто? - спросил он из-за двери и покраснел, потому что всегда стеснялся это спрашивать. Раньше он открывал двери без всяких вопросов, но когда три года назад ему прямо в лицо пальнули из газового пистолета, просто так, чтобы опробовать оружие, он и заимел эту привычку.

- Вам повестка, - послышался старческий голос. Иван Денисов открыл дверь. Он знал этого почтальона, коему, верно, было лет девяносто. Но он все работал, ибо пенсию в тысячу сто целковых аккурат съедала квартирная плата. - Вот здесь, сынок, распишись.

Сынок, которому месяц назад стукнуло шестьдесят два, расписался и принял казенный квиток. Был он из районного военкомата и приглашал Денисова Ивана Родионовича явиться сегодня к двенадцати ноль-ноль в военкомат для прохождения медицинской комиссии по случаю призыва в ряды Вооруженных сил России. Денисов посмотрел на адрес: все правильно, именно здесь он и живет. Но он уже проходил срочную службу в рядах Советской армии. С хвостиком сорок лет назад. Три года. Как копеечка в копеечку. И более не желает.

- Дурдом, - вслух произнес Иван Денисов и, скомкав повестку, бросил ее в помойное ведро. - Настоящий дурдом.

Точно такое слово он произнес, правда, мысленно, когда где-то около двух часов дня за ним приехал желтый «уазик» с мигалкой, и двое бравых сержантов взяли его под белы рученьки и, посадив в машину, привезли в военкомат. Проводив его до дверей военкома, ребята даже без тени юмора доложили, что призывник Денисов доставлен, и ретировались, обсуждая не без матерка очередную ничью «Рубина».

- Денисов, заходи, - донеслось вскоре из-за прикрытой двери.

Денисов зашел.

- Вам чего? - глянул на него рачьими глазами пузатый военком.

- Я - Денисов.

- Вы - Денисов?

- Да.

- А, значит, вы отец Денисова? - сделал догадливое лицо полковник.

- Нет. Я сам Денисов и есть.

- Хм-м, - протянул полковник, открыл ящик стола и, как догадался Иван Денисов, обильно плеснул в невидимый Денисову стакан.

Потом выпил, облегченно вздохнул, глаза его втянулись, и он стал немного походить на человека.

- Так какое у вас ко мне дело?

- Вот, - протянул ему Денисов мятую повестку.

- Ну и где ваш сын?

- У меня нет сына.

- А, тогда, значит, Иван Родионович Денисов - ваш внук? Где он?

- У меня нет внуков. Я - Иван Родионович Денисов.

Через час с небольшим Иван Денисов вышел с территории военкомата в весьма растрепанных чувствах. Полковник, махнув еще полстакана, долго рылся в своих бумагах и наконец нашел его дело. В нем значился Иван Родионович Денисов 1987 года рождения. Вместо 1943-го.

- Разберемся, - буркнул военком и допил остатки бутылки. - Вы свободны.

Обратно Иван Денисов ехал на троллейбусе. Пухлая гражданка дважды отдавила ему ноги своими каблуками, пискнув фальцетом вместо «извините» «ой!», да и то лишь один раз, а бритый парень добил остатки его сдержанности сакраментально-убийственным вопросом:

- Ну ты чо, схоишь, што ли?

Поэтому, когда он увидел, как раскорячился над песочницей здоровенный пес из соседнего подъезда, он почти закричал его хозяйке:

- Ну что вы делаете, ведь эта песочница - единственное, что осталось от детской площадки! Сейчас ваша собака в нее гадит, а потом здесь будут играть дети!

- А чо ты орешь?! - тоном базарной торговки парировала песья хозяйка.

- Я не ору, - с трудом сбавил тон Денисов. - То, что вы делаете - нельзя делать.

- А пошел ты на ...!

- Что?! - вскипел Денисов. И тут на него со всего маху налетел освободившийся от своего занятия пес. Иван Денисов упал и инстинктивно прикрыл руками шею. Если бы он не сделал этого, пес впился бы ему в горло. Вцепившись в кисть руки, зверь стал дергать ее, будто хотел оторвать всю руку. И тогда Денисов обхватил свободной рукой шею пса и стал его душить. Злость придавала Денисову силы, пес почувствовал это и ослабил хватку. Тогда Денисов высвободил вторую руку и ударом в бок сбросил с себя пса. Несколько минут они барахтались в пыли. Денисов все сильнее и сильнее сжимал шею пса, удивляясь невесть откуда взявшимся силам.

Пес уже не столько боролся, сколько пытался высвободиться, но не тут-то было: хватка у Денисова стала железной. Наконец зверь засучил лапами и замер, высунув язык.

- Ничего себе, какого зверюгу голыми руками завалил, - глухо, словно через вату услышал Денисов. Он поднялся, оглядел невидящим взором толпу зевак, машинально отметил, что хабалистой хозяйки пса среди них нет, и пошел к своему подъезду. Дома он обработал искусанную руку и завалился на диван, включив телевизор. Давали очередной сериал. Какое-то время Денисов смотрел и даже стал понимать сюжет, но скоро глаза его закрылись, и он уснул. Он не слышал, как в первом часу ночи прогромыхал по дворовым колдобинам раздолбанный «КАМАЗ»; как бухала в соседней шашлычной кислотная музыка и визжали в кустах полупьяные девицы; не слышал даже, как часу во втором заверещал, захлебываясь в каком-то злобном плаче, двухмесячный Рахманкул. Иван Денисов спал и, кажется, улыбался. Похоже, ему снился хороший сон.

Полина ФЕДОРОВА.

news_right_column_240_400
news_bot_970_100