Под своды оперного театра можно попасть по-разному. Если не выпала честь быть здешним артистом или хотя бы служащим, то ты зритель, и тебе прямая дорожка в кассу. Иные "обладатели актерского таланта" в прежние времена ухитрялись миновать парадное фойе и топали через вход служебный, к примеру, представляясь артистами миманса.
И все же, проникая внутрь, наш зритель оставался зрителем - тем самым представителем народных масс, которого театру следовало любить и стоило одновременно побаиваться.
По воспоминаниям работников театра, культура зрителя всегда была не ах. Мансур Галиуллин, сорок лет проработавший в театре, с улыбкой вспоминает, как наш оперный давал специальные спектакли для сельчан.
- Их привозили рано утром на грузовиках, два-три колхоза, - говорит он. - Машины возле театра ставили. И до одиннадцати дня люди бегали по магазинам, что-то приобретали. После шагали в театр все разряженные, вокруг шеи - баранки. Так и сидели в зале: то слушали, то баранки грызли.
- До 1976 года строго было, - рассказывает Рамзия Такташ. - Дети до 16 на вечерние спектакли не допускались. Зато из старшеклассников формировали отдельные залы - тысяча школьников под присмотром учителей. Гул стоял невероятный. Усевшись в кресла, дети принимались развлекаться. К примеру, алюминиевыми "шпонками" стреляли из рогаток по оркестрантам. Особым шиком считалось разжевать газету и попасть через трубочку на лысину солидного артиста хора. Бывало даже, дирижер останавливал оркестр и говорил: "Сейчас вы все уйдете домой!" Зал на время затихал. Ближе к концу наши юнцы спокойно лазали через кресла, кто-то из них уже валялся на дорожках, другие поливали с балкона минералочкой внизу сидящих. И называлось это "День Бауманского района в театре", "День ПТУ" и тому подобное.
Бог миловал, в XXI веке театр избавили от такого рода гостей. На смену им пришли другие. Как показал социологический опрос XXI Международного оперного фестиваля, в числе зрителей теперь преобладают женщины в возрасте от 20 до 50 лет с высшим образованием и, как ни странно, без музыкального. В числе причин, приведших их на спектакли, две трети называют желание приобщиться к прекрасному, 30% - отдохнуть, другие - пообщаться, "засветиться" в театре ради престижа.
Сменился в целом облик зрителя. Фойе театра теперь не изобилует дамами в вечерних платьях с безразмерными декольте и разрезами на полупрозрачных макси. Лишь изредка встретишь зрителя в костюме, галстуке, белой рубашке. Все больше в свитерах, уютных, мягких и не претендующих на элегантность. Казанцы облачились в унисекс, мода на шик прошла. Зато во всеуслышание заявила о себе искрящаяся эра шампанского.
В "зеркальном" фойе благородного вида вазоны теперь напоены ароматом шипучего аи - так невзначай в процессе увлекательной беседы кто-то полил цветы напитком, подпортил драпировку, повалил манекен. (Кто ж знал, что чуть задень плечом - и рухнет. Надо бетонным основание манекенов делать, тогда бы не падали.) Антракт - а значит, есть повод расслабиться и, заложив за щеку шоколад, вальсировать в просторной зале под музыку Штрауса, Кальмана... (репертуар квартета Штейнберга разнообразен).
Этажом ниже - буфет, особая статья расходов. "Бутер" с икрой - 15 рублей, с ветчинкой - 10. Из сладостей популярны пирожные "Рафаэлло" (9 руб. за штуку) и шоколадки (24 руб.). Ассортимент последних умиляет: "Сказочный миг", "Восторг", "Воздушный"... Сок "Я" берут так просто и запить - кто пиво, водку, кто - коньяк. В конце антракта столики украшены каскадами полукривых стаканчиков и прочей пластиковой бутафорией. Как ни крути, а шумное застолье сопровождает нынче даже богемный праздник музыки.
Не потому ли все растет количество "съедобных" точек в стенах Татарского оперного?
Дождались. Первая реконструкция театра за шестьдесят(!) с лишним лет. Двери с тонированным стеклом, каскад светильников и белый мрамор. Зеркал не видно - они сплошь в орнаментах. Отяжелели балясины, стены в момент "обросли" мавританской веревкой, перила - громоздкими "лампами Аладдина". Даже лестницы, ведущие на чердак, решено одеть в мраморную "броню"... А за кулисами все как и прежде обшарпано.
- Не ушел бы наш театр под землю вместе со всем тяжеловесным богатством, - волнуются работники театра. И вспоминают старую легенду о строителях этого "храма искусств" - австрийцах, немцах и румынах. Поговаривают, будто военнопленные прятали выдаваемые им куски сахара, после замешивали их в раствор и возводили стены.
Впрочем, были не только вредители, но и созидатели. Жаль, но не сохранила история имени того немца, что отлил из цемента фигуры муз, венчающих парадный вход театра.
- Мне было семь, когда с мальчишками бегал к "военной" стройке, - делится воспоминаниями Наиль Ахмадеев. - Бросали пленным хлеб и лук, они нам - пуговицы, вроде сувенира. Вещицей можно было во дворе похвастаться.
Можно понять рассказчика, ведь у детей свои законы. Зато ни у кого не вызывает сомнения важность одной материальной ценности театра - центральной люстры, символа зрительного зала, изготовленной по спецзаказу в Мытищах. Весит она более тонны и состоит почти из восьмисот лампочек. За ее исправностью и чистотой горного хрусталя следит техперсонал театра. Каждые полгода специальными лебедками на тросах пани-люстру опускают ближе "к земле" и начищают до блеска. Только осуществлять добросовестно эту процедуру становится все сложнее. В процессе реставрации ее медленно покрывает слой кирпичной пыли, бороться с которой проблематично. Однако более опасной сотрудникам оперного видится культура прибывших сюда ремонтников. Рассказывают, что работавшая здесь четыре года назад бригада имела привычку спать и есть на афишах. В конце концов она покинула стены театра, "приватизировав" часть реквизита: сценические платья, обувку - все что в хозяйстве может пригодиться.
С тех пор сменилось много работающих. Летом театр и вовсе планируют закрыть - до 2005 года. На рабочем совещании, состоявшемся 12 марта в здании оперного, мэр Казани Камиль Исхаков сообщил, что реконструкция театра обойдется городу в несколько десятков миллионов рублей. Глава администрации намерен лично контролировать объект, решать вопросы финансирования. Ну а пока театр живет новой премьерой и, как прежде, дает спектакли.
...Удовлетворенный, разный по природе зритель движется к выходу, осуществив свой культпоход в театр. Минуя калорифер и три ряда дубовых дверей, люди спешат добраться до своих жилищ.
Их будут мчать по улицам Казани престижные авто и "Жигули", маршрутки. В зеркале заднего вида медленно уплывет вдаль силуэт величественного здания. Лишь одинокий нищий все так же будет нести дежурство у дверей театра, надеясь отловить последних посетителей. Быть может, кто-то из них сжалится и дарует ему несколько долгожданных монет.
Елена БОНДАРЕНКО.
