Превращение
Трудный разговор с Зайтуной обострил болезнь и снова приковал Тукая к постели. В один из таких мрачных дней в его комнате снова появился Шауля. Увидев его, Габдулла крикнул:
- Я болен! Поди прочь!
Но тот не обратил никакого внимания на его крики и уверенно прошел в комнату:
- На этот раз мы не станем-с просить у тебя разрешения, господин Тукаев!
- Кто это «вы»? Царь Николай? - съязвил поэт.
- Мы-с! - гордо ответил Шауля. - Третье отделение жандармского управления Казанской губернии-с!
Тукай сел на край кровати и внимательно посмотрел на гостя. Неожиданно Шауля скинул с себя лохмотья нищего и превратился в хорошо одетого джентльмена. Тукай, особенно не удивившись, спросил:
- Очередное твое превращение, прорицатель?
- Нет, господин Тукаев! Пора ставить точку. Я хорошо выполнил свою работу, - и с этими словами он достал из кармана корешок и ткнул им в лицо Тукая.
Тукай все понял. И вдруг начал смеяться: выходит, пригрел на своей груди змею?!
- Мерзавец!
Шауля подошел ближе и дружески обнял поэта за плечи.
- Знаешь, Тукай, я тебя все равно люблю - ругаешь ты меня, бьешь ли...
Тукай оттолкнул руку. Гость как ни в чем не бывало отошел, встал чуть поодаль и мягко сказал:
- Ты человек особенный. Приставленные агенты проникаются к тебе симпатией, не хотят доносить, начинают защищать. Рамиев сбежал. Бикчурин, мир праху его, сам наложил на себя руки... Хоть и был приказ от полковника Жуховицкого, я не тронул тебя. Вместо этого стал охранять. Да-да, если бы не я, с тобой давно бы уже расправились. Свои же. Я встал на их пути. И они тебя не тронули.
- Спасибо тебе большое, - Тукай иронически улыбнулся. - Спасибо, что охранял меня, чтобы потом убить. За твои труды - вон, колбаса и пятьдесят копеек медью. Бери!
Шауля расхохотался:
- Тукай остается Тукаем! Браво!
- А теперь скажи, почему ты не дал меня трогать?
- Ты знаменит, к тебе тянутся. Ты мне нужен был как приманка, наживка. Сколько лет розыск не мог выйти на след государственного преступника Хусаина Ямашева. А я поймал его! Приехал Ямаш, забыв о конспирации, к Тукаю и попался, милый... Пусть земля ему будет пухом. Вот почему я берег тебя как зеницу ока.
Лютая ненависть блеснула в глазах Тукая:
- Палач! Душитель революции! - крикнул он.
Шауля довольно улыбнулся и продолжил:
- Ты заблуждаешься, Тукай. Но гениям тоже свойственно ошибаться. Я настоящий защитник истинной революции. Те, кто делают революцию, обычно на девяносто процентов неграмотны. Поддавшись идее нескольких фантазеров-фанатиков, восстают невежды. Если же кто заикнется: куда, мол, мы идем, правильно ли идем? - так те же невежды им тут же голову с плеч долой. Трезвомыслящих расстреливают, сомневающихся вешают. На всякий случай бросают в тюрьмы безвинных. И каждый палач, отрубая невинную голову, будет кричать вместо молитвы: «Да здравствует революция!» Вот что такое революция без подготовки народных масс. Революция, о которой мечтал Ямашев, - это не революция. Россия пока еще не готова для настоящей революции. Вот чего боюсь, Тукай. Я не хочу, чтобы Россию повели по ложному, ужасному пути. Если Россия пойдет по нему, то весь мир погибнет. Судьба всего мира зависит от России, только от России!
- Сознание у народа будет расти, Шауля. Россия вскоре будет готова к революции. И революция победит. Вот что тогда будешь делать ты, нищий в смокинге? Что будет с Шаулей - силуэтом-тенью, душащим революцию?
Шауля с удовольствием начал смеяться:
- Ха-ха-ха, младенец ты, Тукай, ей-богу. Какое бы правительство ни было, все равно без Третьего отделения ему не обойтись. Мы незаменимы. Мы можем послужить и новой власти. Мы из тех, Тукай, что принципом своим сделали беспринципность. Вы не можете унизить подобных нам. Гениев гениями делаем мы. Без нас и вас не ценили бы. Человек, не познавший трудности, не может стать большим поэтом. Поэта великим делает его трудная биография. А вашу биографию делаем трудной мы. Не будь Булгарина, не было бы и Пушкина. Булгарин - стимулятор, катализатор. Не будь врагов, Пушкин остался бы Пискиным. Он творил назло врагам. Без Моцарта не было бы и Сальери. А без Сальери - Моцарта. Кто есть Герострат? Тот, кто хотел прославиться тем, что сжег прекрасный храм Артемиды. А ведь его имя все-таки осталось в истории. Нет человека, который не знал бы, кто такой Герострат. Не это ли и есть вечная слава? А я кто? Обыкновенный силуэт. Но силуэт, поставивший целью сделать Тукая гением. Наряду с великим Тукаем останется в веках и мое имя!
- Сколько потрачено сил! Все для того, чтобы покончить с одним Тукаем? Невероятно дорогая цена!
- Ошибаешься, Тукай! Не с одним Тукаем, а покончить со всем татарским народом.
Тукай - враг всему русскому: религии, культуре, народу. Ты и народ татарский подстрекаешь против русских.
- Я учусь у Пушкина и Лермонтова. Люблю Толстого, искусство Шаляпина.
- И Пушкин, и Лермонтов были настроены против монархии. Шаляпин также под надзором. Он преступник, участвовавший в маевках. Лишь за то, что ты солидарен с ними, тебя следовало бы уничтожить как врага государства Российского.
- Следовательно, мы враждебны не всему русскому народу.
- Татарин - враг русского. Все беспорядки от татар. За Разиным, Булавиным, Пугачевым восемьдесят процентов татар поднялось против царей. И сегодня татарский народ в ожидании нового Пугачева. Ты же сегодня для русского правительства опаснее Пугачева и Разина. Вот почему надо было с тобой разделаться.
- Вы, господин, не хотите знать, что в персидском походе Петра, на войне против Наполеона, в Порт-Артуре тысячи и тысячи татар сложили головы за русскую землю. Татарин - не мятежник. Татары в мирное время как кони работают, в случае войны они верные псы, охраняющие границы Российского государства. Вы провоцируете народы против народов. Это вы во главе всякой смуты.
- В этом ты прав, Тукаев. Во главе всей этой смуты стою я! Это я довел Бикчурина до петли... Правда, Рамиев сбежал. Но от нас не так-то легко отделаться. Ему там жить недолго. Когда закроют татарские театры, журналы, он всплывет подобно суслику, у которого нору залили водой. Верно, и Хусаина Ямашева... царство ему небесное... уничтожили мы... Теперь твоя очередь, Тукай. Вот ордер на твой арест. Но я не трону тебя.
- Почему? Это за колбасу и серебреник?
- Не-ет! Ты уже обречен на смерть! Я поговорил с докторами, о твоей болезни в газеты сообщил, телеграммы повсюду разослал. И Хусаин приехал по этой телеграмме. Для тебя идут последние часы, Тукай. Поэтому скажу все, не тая. Есть еще одно известие...
Шауля нарочно остановился: готовился к последнему решающему удару. Тукай насторожился.
- Твоя любимая бросилась с моста в воду.
Тукай был спокоен.
- Ложь! - сказал он почти равнодушно.
Шауля настойчиво твердил одно и то же. И Тукай кинулся на нищего:
- Ло-ожь! Обма-ан!
Не дойдя до обидчика, Тукай внезапно остановился и упал на пол. Шауля подошел, потрогал его за плечо, пощупал пульс.
- Что с тобой? Я ведь пошутил! Тукай...
Тукай открыл глаза, встал и расхохотался:
- Ха-ха-ха, испугался, крысиная морда?
Шауля в недоумении отступил.
- Нет, я еще не умер, Шауля! И не сошел с ума, не бойся... Я знаю о своей скорой смерти и не боюсь ее. К смерти пойду с песней... Ибо твердо знаю: пролитые нами пот и кровь не пропадут даром. У татарского народа есть еще порох в пороховницах: Амирхан, Рамиев, Кариев, Сахипджамал, Камал... Всех не перевешаете, господин служитель охранки.
Тукай засмеялся легко и свободно.
- Раз так, разве меня смертью напугаешь, крыса ты жандармская?
Без стука в комнату вошел Махмут:
- Абдулла абы, там внизу тебя ждут запряженные кони...
Тукай шагнул к двери, но резко повернулся к Шауле:
- Татарский народ, как трава лебеда, Шауля! Когда ее вырывают с корнем, зрелые семена разлетаются во все стороны. На другой год лебеды становится еще больше. Чтобы лебеда не размножалась, не надо ее трогать!
Махмут увел Тукая, в комнате остался Шауля. Он стал лихорадочно вытаскивать ящики письменного стола, шарить по карманам пальто; заглянул под кровать, сдернул с письменного стола скатерть и поставил стол торчком. И вдруг на его поверхности увидел нарисованный черной краской крупный крест. Скинул с кровати матрац и одеяла. И на досках опять появился черный крест. Перевернув вверх дном тумбу, тоже увидел там нарисованного двуглавого орла, державшего меч и черный крест.
Шауля захохотал как сумасшедший:
- Тукай творил, лежа на кресте, сидя на кресте... Тукай творил на двуглавом стервятнике...
