Долго думал, куда же мне пойти. Ребята из класса рванули кто куда: кто в медицинский, кто в университет. Девчонки - в педагогический на факультет иностранных языков. И тут я наконец задумался: а кем же хочу быть? Педагогом? Да ни за что - только школу закончил и опять туда?! Медиком? Что-то не тянет. Юристом? Все вроде хорошо, один минус - папа у меня не сильно богатый.
В итоге, посоветовавшись с отцом, решил поступать в Московскую военную академию. Буду военным. И не просто военным, а самим Штирлицем, ну или там Бондом. Джеймсом Бондом.
Мама очень переживала, как же ее сыночек один поедет в незнакомый город. Но в конце концов смирилась, дала денег на дорогу и на проживание и со слезами на глазах посадила меня в поезд.
От Казани до Москвы ехать всего-то одну ночь, но эта ночь прошла для меня так же интересно, как целая неделя. В нашем вагоне ехали ребята такие разговорчивые, веселые, и все пассажиры уже знали, что они возвращаются домой со службы в армии. Дембеля. А когда я похвастался, что еду «поступать на Штирлица», то стал полноправным членом их заводной компании. Мы перепели все армейские песни под гитару, потом вообще все что знали. А когда пассажиры стали возмущаться, ребята отложили гитару и начали шепотом рассказывать свои армейские байки. Но даже шепот тихим не получился, потому что очень уж смешно было. В общем, чтобы не мешать засыпающему вагону, мы плавно переместились в вагон-ресторан. Под спиртные напитки байки стали еще веселее. К утру с нами уже веселились даже официанты и повар.
Москва встретила меня оживленной толпой Казанского вокзала, а я ее - дикой головной болью и пустыми карманами: почти все деньги, что мне мама насобирала, остались в вагоне-ресторане. Мои новые друзья махали мне из открытого окна отъезжавшего поезда, кричали слова напутствия и клялись в вечной дружбе.
С Казанского вокзала с его шумной толпой, свистками поездов, носильщиками с тележками я попал наконец на улицы столицы. Конечно, до этого бывал в других городах: и во Владивостоке, и в Ташкенте, и еще кое-где - но с Москвой не сравнить. Огромный город, все живут в ошеломляющем ритме, куда уж до него нашей Казани и другим!
Остановился я в академическом общежитии. Побросал свои вещи и отправился смотреть на Первопрестольную. Так и провел всю неделю: утром сдавал экзамены, а после обеда гулял по Москве. Ходил и глазел на огромные проспекты и на маленькие старые улочки, отстоял огромную очередь в Мавзолей, погулял по Красной площади, посмотрел на куранты (ничего особенного - такие же, как и по телевизору).
С питанием, конечно, возникли проблемы. Даже не проблемы - перебои. Денег-то после моего триумфального приезда осталось, как говорится, кот наплакал. Пришлось сесть на диету. Утром кефир с булкой, на обед виды Москвы, а вечером надеюсь, что кто-нибудь из соседей по общежитию перекусить пригласит. А если нет, так ужинаю в завтрак. Меня моя диета не очень-то огорчала. Подумаешь, приеду домой - отъемся. Зато живу взрослой жизнью: сам себе хозяин, родители далеко. Свобода!
В итоге в институт я не поступил. То ли и вправду голодное брюхо к учению глухо, то ли из-за прогулок по городу плохо к экзаменам готовился. Ну и ладно, зато Москву посмотрел.
Собрался я домой. На вокзале зашел в буфет и на последние деньги купил газету и пачку печенья. Сел за столик, начал читать, и тут ко мне подсаживается мужик. Обычный такой мужик, не бомж, не голодный, одет нормально. Разворачивает мою пачку печенья и берет одно, жует. Я прямо обалдел; смотрю на него, он на меня, оба молчим. Ничего себе, думаю, нашел кого объедать... На последние деньги купил себе покушать, а он... Вот ведь гад! Сказать вроде бы и неудобно, разные в жизни ситуации бывают, мало ли чего у него там случилось. Я тоже беру печенье. Сидим оба, жуем, смотрим друг на друга и молчим. Он второе взял, я тоже, а то, думаю, пока тут глазами хлопаю, все печенье один съест. Он второе дожевал, третье взял, я не отстаю, так мы по очереди берем печенье, едим и молчим. Ни я не говорю, ни он.
Уж чего только за это время не передумал: может, его из дома выгнали, может, не местный, деньги кончились? Мне вроде и жалко его, но и обидно: вот ведь наглая рожа, хоть бы попросил, ведь дал бы, я не жадный. Ну, короче, съел я последнее печенье, посмотрели мы в последний раз друг на друга, он встал, смял пустую пачку, выбросил в мусорку и ушел. Думаю, и мне пора, поезд скоро подойти должен. Складываю газету, а под ней... пачка печенья лежит, точно такая же, как моя, только не открытая.
И до сих пор, когда я вспоминаю эту историю, мне и смешно, и стыдно. Интересно, что этот мужик про меня думал?
