Прошло полгода, как в Казани погиб Валиулла Якупов и был взорван автомобиль муфтия Илдуса Файзова. Что изменилось с того черного для республики дня? Об этом мы беседуем с вице-президентом АН РТ, директором Института истории имени Ш.Марджани Рафаилем ХАКИМОВЫМ.
- Никто на месте не стоит - ни силовые структуры, ни государственные органы, ни ученые. У нас в институте работает целый отдел по исламоведению, среди сотрудников есть специалисты, окончившие университеты в Малайзии, Египте, они разбираются в любых религиозных тонкостях. Мы в институте истории постоянно проводим научные семинары по вопросам религии и ее влияния на современное общество, не очень открытые, не самые шумные, но с участием ведущих экспертов России. Полузакрытость связана с тем, что вокруг этих вопросов очень много спекуляции, а мы на них не зарабатываем ни материально, ни идеологически. Мы просто хотим понять, что же происходит в стране. Есть ряд центров, которые занимаются этим регулярно, во главе с ведущими учеными. Например, Эмиль Паин, бывший советник Ельцина, Леокадия Дробижева из Института социологии РАН, Виталий Наумкин, директор Института востоковедения РАН, Алексей Малашенко из Московского центра Карнеги. Приезжают к нам с Кавказа. Очень полезно сравнивать ситуацию в Татарстане и в Дагестане.
Наблюдаются тревожащие сходные тенденции, но есть и значительные отличия. В целом мы идем другим путем, поскольку наши история и культура складывались иначе. В татарской культуре существуют сильные опорные точки для противодействия экстремизму. И уровень образования высокий, что создает почву для продолжения традиций джадидизма, т.е. реформированного ислама. Надо отметить, что, по последним весьма авторитетным исследованиям, у нас наблюдается положительная динамика в части укрепления региональной идентичности, взаимного согласия. То есть позиции русских и татар на территории Татарстана принципиально не отличаются. При этом идентичность, скажем, российская не ослабевает, хотя региональная укрепляется. Что очень хороший признак. Фактически это означает, что татарстанцы готовы жить здесь вместе и строить будущее в расчете, что это будет стабильный регион. В Татарстане даже ментальность русских отличается от общероссийской ситуации, где неуклонно растет нетерпимость к другим этносам. У нас стабильный регион, есть очень хорошая динамика. Конечно, это не основание для самоуспокоения, но причины для оптимизма существуют.
- Многие сегодня считают себя православными, но по-настоящему воцерковленных среди них три-четыре процента. А среди правоверных?
- Согласно социологическим данным картина среди мусульман в республике примерно такая же - три-четыре процента регулярно посещают мечеть. Атеистов, кто принципиально не верит ни в какого Бога, сегодня не больше одного процента. Стало быть, 95 процентов - это мы с вами. Мы работаем, учимся, преподаем. Растим детей, зарабатываем на хлеб. И так всегда было. Кто из нас верит по-настоящему - это вопрос отдельный. Я считаю себя настоящим мусульманином, но в мечеть не хожу. Муфтий говорил мне с упреком: «Ты даже на пятничную молитву не ходишь». Я ему: извини, моя мечеть - это мой компьютер. Ведь я пишу книги с мыслью, как улучшить жизнь людей, республики. Если ты служишь для народа, это и есть твое поклонение Аллаху. Пророк Мухаммед сказал: весь мир - мечеть. Кому-то нужно молиться в коллективе. Это их выбор, но никто не может принудить меня делать то же самое.
- Чем человек образованнее, тем меньше шовинистических настроений или религиозного фанатизма. А как сказывается влияние экономическое?
- Татарстан в экономическом отношении достаточно развитый регион. Наличие высоких технологий требует высокого уровня научного и общего образования, а вместе с этим появляются реформаторские идеи. Ведь в динамичном мире постоянно происходят изменения, нельзя стоять на месте. Современные технологии, современные знания, более широкое общение, использование интернета требуют более широких взглядов. Все это расширяет кругозор. И, естественно, средневековая схоластика, которой насыщены религиозные учения, становится неинтересной.
Важно понять и объяснить людям, что в Татарстане традиционный ислам означает джадидизм, распространившийся среди татар и башкир начиная с 1804 года. К началу ХХ века джадидизм доминировал в 95 процентах медресе. Он вошел в татарскую современную культуру. Кадимизм, который выставляют как традиционный ислам, не сделал вклада в татарскую культуру. Зато доносчиков породил много, работали на жандармов капитально! Современная татарская литература, театр, искусство выросли на почве джадидизма, поэтому у меня нет другого видения традиционного ислама.
- Откуда же у нас ваххабиты, салафиты?
- Известно, радикальные настроения привносят те, кто учился за границей или вырос на криминальной почве. И тут важно отметить, где и чему учились наши шакирды? Мы до сих пор преклоняемся перед теми, кто учился за границей. Но чему могут научить народ Татарстана, где столько университетов, крупных промышленных предприятий, инновационных технологий, те, кто обучался в отсталых исламских странах, где к тому же идут братоубийственные войны между мусульманами? Там нет наук, высоких технологий, а в нефтяных регионах живут богато за счет добычи сырья иностранными компаниями. Неужели это надо брать за образец? Схоластика, которую привозят оттуда и начинают здесь навязывать, - это чистой воды средневековье.
С другой стороны, в тех мусульманских странах, где растет экономика, развиваются технологии, наблюдается стремление к реформированию. В Турции идут по пути мягкого ислама, похожего на наш. Аналогичные тенденции в Малайзии, Индонезии. Образованный человек не станет призывать к превращению России в халифат, введению шариата и т.д., ведь у нас действует Конституция.
Слава Аллаху, таких «ученых» среди нас мало. И они не так влиятельны.
- А на них можно как-то повлиять?
- Особенность салафитов, любых радикалов в том, что они не признают никаких компромиссов. Скажем, у нас либеральный ислам, мы признаем чужое мнение. А радикалы говорят, мол, если ты не признаешь моего мнения, то ты враг и с тобой можно делать все что угодно, ты вне закона. Я тебя убью - и попаду в рай. Как вы можете прийти с ним к общему мнению, если он не идет ни на какой компромисс? Это невозможно по его доктрине. Общественное мнение, выбивающее социальную почву у радикалов, - лучшее орудие ограждения общества от их влияния.
- Как влияют на развитие ситуации СМИ? И чем мы могли бы ученым помочь?
- Я верю в традиции реформированного ислама, они глубоко проникли в ментальность татар. Их сложно изменить. Тем не менее надо больше пропагандировать свои традиции. Скажем, сейчас трудно найти нормальные мусульманские сайты, где освещались бы альтернативные взгляды на ислам. Все сайты примитивные. Там одно и то же: шесть столпов ислама, пять раз в день читать намаз, как совершить хадж... Но если человек действительно захочет разобраться в отличиях джадидизма и фундаментализма, в интернете ему это найти будет трудно.
- Но сейчас в обществе, наоборот, преобладает мнение, что уровень образования у нас падает. Разве не так?
- Уровень преподавания падает. Я двадцать лет преподаю в Казанском университете и с сожалением должен констатировать: уровень подготовки выпускников школ, конечно, уже не тот. Но сами студенты у нас хорошие, и не они виноваты в том, что творится в сфере образования.
Дело в том, что в развитых странах эта сфера считается ключевой. В образование вкладываются большие средства как в приоритетную сферу. В ментальности руководителей в рейтинге ценностей на первом месте всегда стоит образование. Мы в 1996 году проводили исследование среди руководителей республики. По приоритетам у многих на первом месте была... нефть! На последнем - образование. А должно быть наоборот.
Нефть - это не опора, это не благо, это испытание. Там, где нефть, везде войны, кровь, деградация нации, паразитический образ жизни. Но еще нигде не было развития.
Минтимер Шаймиев еще в середине 1990-х понял, что надо уходить от нефтяной зависимости, и последовательно, каждый год, республиканская экономика наращивала производственные мощности. Наши «КАМАЗы» снова выиграли ралли «Дакар», наши вертолеты востребованы во всем мире, мы лидируем в области информационных технологий. С запуском на полную мощность в конце концов вся нефть в республике будет перерабатываться. А переработка требует наличия специалистов, поэтому у нас развиваются научно-производственные кластеры.
Очень верно Президент Татарстана Рустам Минниханов поворачивает нас в сторону образования. Президент Путин тоже про образование говорит, и премьер Медведев говорит... Но одновременно нет поддержки сферы образования, растет нагрузка на учителей, идет процесс оптимизации школ, сокращается штатное расписание. И преподаватели, и ученики это чувствуют. А Рустам Минниханов если говорит про образование, то конкретно: столько-то школ будут отремонтированы, всем педагогам раздали компьютеры и т.д. В бюджете республики расходы на образование растут, и это реальные шаги, а не просто слова. Мне нравится такое понимание проблемы. И я вижу здесь влияние Сингапура - надеюсь, не зря наше руководство туда ездит, ведь там подъем экономики начинали с развития образования.
- Никто на месте не стоит - ни силовые структуры, ни государственные органы, ни ученые. У нас в институте работает целый отдел по исламоведению, среди сотрудников есть специалисты, окончившие университеты в Малайзии, Египте, они разбираются в любых религиозных тонкостях. Мы в институте истории постоянно проводим научные семинары по вопросам религии и ее влияния на современное общество, не очень открытые, не самые шумные, но с участием ведущих экспертов России. Полузакрытость связана с тем, что вокруг этих вопросов очень много спекуляции, а мы на них не зарабатываем ни материально, ни идеологически. Мы просто хотим понять, что же происходит в стране. Есть ряд центров, которые занимаются этим регулярно, во главе с ведущими учеными. Например, Эмиль Паин, бывший советник Ельцина, Леокадия Дробижева из Института социологии РАН, Виталий Наумкин, директор Института востоковедения РАН, Алексей Малашенко из Московского центра Карнеги. Приезжают к нам с Кавказа. Очень полезно сравнивать ситуацию в Татарстане и в Дагестане.
Наблюдаются тревожащие сходные тенденции, но есть и значительные отличия. В целом мы идем другим путем, поскольку наши история и культура складывались иначе. В татарской культуре существуют сильные опорные точки для противодействия экстремизму. И уровень образования высокий, что создает почву для продолжения традиций джадидизма, т.е. реформированного ислама. Надо отметить, что, по последним весьма авторитетным исследованиям, у нас наблюдается положительная динамика в части укрепления региональной идентичности, взаимного согласия. То есть позиции русских и татар на территории Татарстана принципиально не отличаются. При этом идентичность, скажем, российская не ослабевает, хотя региональная укрепляется. Что очень хороший признак. Фактически это означает, что татарстанцы готовы жить здесь вместе и строить будущее в расчете, что это будет стабильный регион. В Татарстане даже ментальность русских отличается от общероссийской ситуации, где неуклонно растет нетерпимость к другим этносам. У нас стабильный регион, есть очень хорошая динамика. Конечно, это не основание для самоуспокоения, но причины для оптимизма существуют.
- Многие сегодня считают себя православными, но по-настоящему воцерковленных среди них три-четыре процента. А среди правоверных?
- Согласно социологическим данным картина среди мусульман в республике примерно такая же - три-четыре процента регулярно посещают мечеть. Атеистов, кто принципиально не верит ни в какого Бога, сегодня не больше одного процента. Стало быть, 95 процентов - это мы с вами. Мы работаем, учимся, преподаем. Растим детей, зарабатываем на хлеб. И так всегда было. Кто из нас верит по-настоящему - это вопрос отдельный. Я считаю себя настоящим мусульманином, но в мечеть не хожу. Муфтий говорил мне с упреком: «Ты даже на пятничную молитву не ходишь». Я ему: извини, моя мечеть - это мой компьютер. Ведь я пишу книги с мыслью, как улучшить жизнь людей, республики. Если ты служишь для народа, это и есть твое поклонение Аллаху. Пророк Мухаммед сказал: весь мир - мечеть. Кому-то нужно молиться в коллективе. Это их выбор, но никто не может принудить меня делать то же самое.
- Чем человек образованнее, тем меньше шовинистических настроений или религиозного фанатизма. А как сказывается влияние экономическое?
- Татарстан в экономическом отношении достаточно развитый регион. Наличие высоких технологий требует высокого уровня научного и общего образования, а вместе с этим появляются реформаторские идеи. Ведь в динамичном мире постоянно происходят изменения, нельзя стоять на месте. Современные технологии, современные знания, более широкое общение, использование интернета требуют более широких взглядов. Все это расширяет кругозор. И, естественно, средневековая схоластика, которой насыщены религиозные учения, становится неинтересной.
Важно понять и объяснить людям, что в Татарстане традиционный ислам означает джадидизм, распространившийся среди татар и башкир начиная с 1804 года. К началу ХХ века джадидизм доминировал в 95 процентах медресе. Он вошел в татарскую современную культуру. Кадимизм, который выставляют как традиционный ислам, не сделал вклада в татарскую культуру. Зато доносчиков породил много, работали на жандармов капитально! Современная татарская литература, театр, искусство выросли на почве джадидизма, поэтому у меня нет другого видения традиционного ислама.
- Откуда же у нас ваххабиты, салафиты?
- Известно, радикальные настроения привносят те, кто учился за границей или вырос на криминальной почве. И тут важно отметить, где и чему учились наши шакирды? Мы до сих пор преклоняемся перед теми, кто учился за границей. Но чему могут научить народ Татарстана, где столько университетов, крупных промышленных предприятий, инновационных технологий, те, кто обучался в отсталых исламских странах, где к тому же идут братоубийственные войны между мусульманами? Там нет наук, высоких технологий, а в нефтяных регионах живут богато за счет добычи сырья иностранными компаниями. Неужели это надо брать за образец? Схоластика, которую привозят оттуда и начинают здесь навязывать, - это чистой воды средневековье.
С другой стороны, в тех мусульманских странах, где растет экономика, развиваются технологии, наблюдается стремление к реформированию. В Турции идут по пути мягкого ислама, похожего на наш. Аналогичные тенденции в Малайзии, Индонезии. Образованный человек не станет призывать к превращению России в халифат, введению шариата и т.д., ведь у нас действует Конституция.
Слава Аллаху, таких «ученых» среди нас мало. И они не так влиятельны.
- А на них можно как-то повлиять?
- Особенность салафитов, любых радикалов в том, что они не признают никаких компромиссов. Скажем, у нас либеральный ислам, мы признаем чужое мнение. А радикалы говорят, мол, если ты не признаешь моего мнения, то ты враг и с тобой можно делать все что угодно, ты вне закона. Я тебя убью - и попаду в рай. Как вы можете прийти с ним к общему мнению, если он не идет ни на какой компромисс? Это невозможно по его доктрине. Общественное мнение, выбивающее социальную почву у радикалов, - лучшее орудие ограждения общества от их влияния.
- Как влияют на развитие ситуации СМИ? И чем мы могли бы ученым помочь?
- Я верю в традиции реформированного ислама, они глубоко проникли в ментальность татар. Их сложно изменить. Тем не менее надо больше пропагандировать свои традиции. Скажем, сейчас трудно найти нормальные мусульманские сайты, где освещались бы альтернативные взгляды на ислам. Все сайты примитивные. Там одно и то же: шесть столпов ислама, пять раз в день читать намаз, как совершить хадж... Но если человек действительно захочет разобраться в отличиях джадидизма и фундаментализма, в интернете ему это найти будет трудно.
- Но сейчас в обществе, наоборот, преобладает мнение, что уровень образования у нас падает. Разве не так?
- Уровень преподавания падает. Я двадцать лет преподаю в Казанском университете и с сожалением должен констатировать: уровень подготовки выпускников школ, конечно, уже не тот. Но сами студенты у нас хорошие, и не они виноваты в том, что творится в сфере образования.
Дело в том, что в развитых странах эта сфера считается ключевой. В образование вкладываются большие средства как в приоритетную сферу. В ментальности руководителей в рейтинге ценностей на первом месте всегда стоит образование. Мы в 1996 году проводили исследование среди руководителей республики. По приоритетам у многих на первом месте была... нефть! На последнем - образование. А должно быть наоборот.
Нефть - это не опора, это не благо, это испытание. Там, где нефть, везде войны, кровь, деградация нации, паразитический образ жизни. Но еще нигде не было развития.
Минтимер Шаймиев еще в середине 1990-х понял, что надо уходить от нефтяной зависимости, и последовательно, каждый год, республиканская экономика наращивала производственные мощности. Наши «КАМАЗы» снова выиграли ралли «Дакар», наши вертолеты востребованы во всем мире, мы лидируем в области информационных технологий. С запуском на полную мощность в конце концов вся нефть в республике будет перерабатываться. А переработка требует наличия специалистов, поэтому у нас развиваются научно-производственные кластеры.
Очень верно Президент Татарстана Рустам Минниханов поворачивает нас в сторону образования. Президент Путин тоже про образование говорит, и премьер Медведев говорит... Но одновременно нет поддержки сферы образования, растет нагрузка на учителей, идет процесс оптимизации школ, сокращается штатное расписание. И преподаватели, и ученики это чувствуют. А Рустам Минниханов если говорит про образование, то конкретно: столько-то школ будут отремонтированы, всем педагогам раздали компьютеры и т.д. В бюджете республики расходы на образование растут, и это реальные шаги, а не просто слова. Мне нравится такое понимание проблемы. И я вижу здесь влияние Сингапура - надеюсь, не зря наше руководство туда ездит, ведь там подъем экономики начинали с развития образования.
