Всю жизнь я был ловеласом. Почему-то женщин, в жизни которых было много мужчин, часто называют бранным словом. Мужчин же только ласково журят: да он, мол, бабник, что с него взять? Мне уже за семьдесят. Но и сейчас, стоя одной ногой если не в могиле, то уж точно на ее краю, с чистой совестью признаюсь: женщин любил, люблю и буду любить до последнего вздоха.
Два года назад я женился. Стоит ли говорить, что это был не первый мой брак... и не второй. Но уж точно последний. Встреча с моей нынешней женой произошла за две недели до назначенной, но так и не состоявшейся свадьбы с другой женщиной.
В тот день, прогуливаясь по магазинам в поисках какой-нибудь милой безделушки для невесты, я зашел в бар на Баумана выпить кофе с коньяком. День выдался неожиданно холодным для конца октября, и в кафе за окнами, забеленными густо падающим снегом, казалось по-домашнему уютно. Устроившись за пустым столиком, я потягивал кофе и наблюдал за публикой, по привычке выискивая взглядом красивые лица. Ко мне подошла женщина лет пятидесяти и попросила разрешения присесть рядом. Немного польстило, что, оглядываясь в поисках свободного места, она выбрала в соседи меня. Взглянув внимательно и немного вопросительно, спросила:
- Простите, я, кажется, видела вас сегодня в центре регистрации? Возможно, вы посоветуете мне, как проще зарегистрировать гостя из ближнего зарубежья?
Голос был низкий, а речь медленной. Я, уже знакомый с проблемами регистрации, как можно подробнее ответил.
- Приехала в гости племянница, всего на десять дней. Похоже, половину этого времени мы проведем у амбразур центра, - объяснила она свой вопрос.
Действительно, в центре регистрации иностранных граждан народу было много. В основном гастарбайтеры из Средней Азии. У окошек, и впрямь похожих на амбразуры, стояли унылые, злые люди. Очереди рассасывались медленно, никто толком не знал, что в каком окне оформляют. На скамьях вдоль стен сидели совсем уж древние старушки и мадонны с грудными младенцами. Каждый из приехавших, чтобы получить вид на жительство, должен был объявиться в центре лично. Вся эта русскоязычная толпа в основном из стран СНГ тихо переговаривалась, исполненная возмущения и чувства безнадежности. Озабоченность случайной соседки была мне понятна. Хотелось помочь. Одновременно распирало желание поделиться своим поздним счастьем. Возможно, и выпитый коньяк подействовал. Не совсем логично я сообщил приятной собеседнице, что смог бы ускорить дело через хорошего знакомого, но очень скоро у меня свадьба и невеста не поймет, если я вдруг возьмусь помогать другой молодой женщине.
- Ваша племянница ведь молода - не так ли?
- Двадцать один год.
- Моей невесте двадцать три. Она на пять лет моложе моей дочери.
- И выходит за вас, конечно, по большой страсти?
Легкая ирония, прозвучавшая в риторическом вопросе, задела:
- О страсти речь не идет. Она очень простая, из провинции...
- И вы поможете ей устроиться в большом городе, - подхватила моя визави. - Налицо акт купли-продажи.
Слова звучали бы оскорбительно, если б не этот голос (кого же он напоминает?) и доброжелательные интонации в нем.
Серые глаза из-под полей шляпки смотрели внимательно, губы изогнуты уголками вверх. Умна и красива, отметил я. Попалась бы мне лет двадцать назад!
- Разговор становится интересным. Давайте знакомиться: Владимир Петрович. Можно без отчества.
- Лиля. Лучше без церемоний - по имени.
- Лиля, вы считаете, что отдаваться бесплатно лучше?
- Нет. Я всегда считала, что отдаваться лучше по любви, а работать - за деньги. В дискуссию вступать не буду. Есть множество диаметрально противоположных взглядов на матримониальные связи. В советское время я жила в Ташкенте. Соседка рассказывала, что была выдана замуж по сговору родителей, как там принято. Жениха до свадьбы даже не видела. Я, по молодости, удивлялась: как можно выйти замуж без любви? "А ты по любви выходила?" - спросила меня уже многодетная Иргашой (так ее звали). - "Да!" (Гордо.) "И где теперь твой муж?" Увы, я уже была в разводе. Как видите: ни любви, ни выгоды, а брак соседки оказался прочным. Просто по традиции.
- Я женюсь по любви, - поспешил заверить я Лилю. - Хотя бы потому, что вообще люблю женщин.
- Мерси, - подхватила она. - Конечно, правда на вашей стороне. Не смею утверждать, что вам больше подошла бы ровесница. Я только у одного поэта читала: молодые женщины красивы, но старые - еще красивее. И то у американского.
- Уолт Уитмен?
- Yes, - и с улыбкой: - Ваша невеста тоже его читает?
Конечно же, моя лапушка об Уитмене даже не слышала. Вспомнив чистый, не омраченный мыслями лобик и наивные глаза Оленьки, ответил дипломатично:
- У нее есть другие достоинства.
Маловероятно, что Лиля посчитала бы их достаточно весомыми.
- Она простая и добрая девушка. Называет меня Петровичем и строит такие планы на будущее, что мне предстоит прожить еще не менее пятидесяти.
- Хороший стимул для долголетия. А помогать вам кто будет? В исполнении супружеского долга - скажем так, - она уже откровенно смеялась.
- Мир не без добрых людей, - улыбнулся и я. - А мы с вами прежде не встречались? Очень ваш голос знаком, - я попытался отвлечься от неприятных проблем, ожидающих меня в будущем.
- Нет, не встречались. Но думаю, еще встретимся. Самое большее через полгода после вашей свадьбы. Возьмите визитку, - и протянула мне зеленоватую карточку. Уже уходя, обернувшись, продекламировала:
- "Спешит по улице невзрачной любовник старый и красивый" - не о вас ли это?
Вскоре я и впрямь заспешил. Спешил не только ради встречи с Оленькой, уже прочно обосновавшейся в моей квартире, но и чтобы поскорее узнать, с кем свела меня судьба. В ушах звучал прощальный комплимент незнакомки. Я тоже любил щемящий "Рождественский романс" Бродского. А Лиля удостоила меня сравнения с одним из его персонажей.
Дом встретил запахом куриного бульона, ярким светом люстры и громким, но невнятным пением очередной поп-звезды из телевизора. Оленька, утомившись отсутствием собеседника, щебетала без умолку:
- Была в ателье. Представляешь, Петрович, рукава заузили, юбка коротка, лиф широк. Ужас! - ясные глазки округлились. - Нинка обещала для загса шляпку из гипюра. Сама курит без конца, наверное, и шляпка дымом пропахла. Сейчас в моде кольца узкие, с брюликом...
Вертясь перед зеркалом:
- Ой, кажется, прыщ на лбу вскакивает! Петрович, мама с сестрой приезжают. Где мы их...
Я невежливо "отключил" содержательный монолог, прикрыв за собой дверь ванной. И в приятной тишине ознакомился с визиткой: психотерапевт, телефон доверия. Так и есть - голос знаком. Два года назад, преодолевая тяжелую депрессию, я несколько раз беседовал с ней по телефону. Эти разговоры, а более всего ее голос помогли мне найти компромисс с собою. Я оставил попытки найти смысл жизни и стал просто жить, стараясь находить радость в привычном.
Встреча с Лилей наяву снова оказалась для меня спасительной. Я отменил свадьбу, объяснив Оленьке свое решение нездоровьем. Завещание на квартиру примирило ее с переменой в планах на ближайшие пятьдесят лет. Моя единственная дочь, пианистка, живет в Мюнхене, работает, счастлива в браке и на квартиру в Казани не претендует. Лиля и ее очаровала позже при их знакомстве. Сейчас дочь искренне радуется, что отец не одинок и счастлив.
Выслушав по телефону сообщение о расторжении нашей с Олей помолвки, Лиля пошутила:
- Теперь встреча с вами мне не светит.
Но встретились мы в тот же день и, кажется, больше не расставались.
Можно ли назвать любовью эту постоянную занозу в сердце? Когда от звука ее голоса, доброй усмешки захватывает дух. Было ли такое в юности? Два года я любуюсь ею, как в нашу первую встречу, и горячо молюсь, недавний атеист, чтобы не покинула меня прежде, чем я оставлю этот свет.
И.ИМАМУТДИНОВ.