Фото автора
Как много всякого хлама хранят в себе кладовки старых квартир! Ненужного, но очень интересного. Бывают там такие вещи, что современный молодой человек не сразу догадается об их предназначении. Начнешь разъяснять да рассказывать, и нахлынут воспоминания…
Недавно в поисках ненужной тряпки я наткнулась на чехол от пианино. Инструмента давно нет в нашем доме, а «одежка», которую накидывали на его черный полированный корпус, сохранилась. Старенькое, но еще довольно крепкое полотно, пролежавшее в закромах не менее 50 лет, чуть было сразу не стало половой тряпкой. Но я заметила на нем три вышитые синим мулине буквы: ЕМВ - Ермолаева Маргарита Вадимовна (моя мама).
Мое детство прошло на улице Тельмана в Казани. Неширокая и коротенькая, она была отгорожена от шумного города кирпичным домом, на котором красовалась пацифистская надпись «Миру - мир». Его счастливые обитатели имели в квартирах все удобства. У жителей уютных деревянных домов нашей улицы туалет был во дворе, водопровод - за углом. Воду ведрами носили из колонок, которых на всю улицу было три или четыре.
Раз в неделю мы ходили в городскую баню №3. Более состоятельные люди мылись в номерах и душевых кабинах. Многие - в отделении второго класса, находившемся на первом этаже. Цементный пол там был холоднее, билеты стоили дешевле. Для того чтобы помыться в «демократическом» отделении первого класса, приходилось выстаивать огромную очередь. Порой, заняв ее у подножья широкой лестницы, ведущей на второй этаж, мы только через час с лишним достигали цели. Люди коротали время за разговорами, кто-то читал, а я в это время рассматривала большую картину, висевшую в коридоре. Точно не помню, но сейчас мне кажется, что на ней масляными красками был изображен колесный пароход на траверзе острова Маркиз.
В помывочном отделении стоял гул от льющейся воды, цинковых тазиков и людских приглушенных паром голосов. Считалось особой удачей захватить кроме своего законного, выданного по билету в предбаннике, тазика дополнительный. Тогда можно было, налив горячей воды, опустить в него ноги. А то втайне от банщицы затеять постирушку - быстро намылить и сполоснуть трусики, лифчики, чулки. Дома не то что горячей, холодной воды нет!
Стирка постельного белья была целым событием. Нужно натаскать из колонки воды, согреть ее в ведрах на керосинке или в железной печке-прачке, потереть в большом тазу и хорошенько прополоскать. Иногда белье подсинивали и крахмалили. Постиранное обычным хозяйственным мылом безо всяких отдушек, просушенное во дворе на ветру и на солнце, а зимой на морозе белье приобретало особенный аромат истинной чистоты и свежести.
Моя бабушка была уже пожилой, мама много работала, затевать большую стирку им было не под силу. Поэтому раз в неделю постельное белье собирали в большую сумку и относили в прачечную.
На каждой простыне, пододеяльнике и наволочке мама вышивала свои инициалы ЕМВ, чтобы работники прачечной могли отличить наше белье от вещей другого заказчика.
Ходили слухи, что в прачечных белье могли и подменить - вместо нового крепкого пододеяльника выдавали ветхую рваную тряпицу. С нашим такого не случалось. Наверное, его хранила синяя метка, вышитая руками мамы.
Одинокие мужчины рисовали метки тушью. Проглаженные горячим утюгом, они некоторое время держались, но со временем расползались в неприглядное пятно. Позднее в прачечных стали продавать рулончики с одинаковыми номерами, отпечатанными на узкой полоске ткани.
К этому времени мы уже переехали в новый дом, где были газ, ванна и горячая вода. Стиральные машины все еще оставались роскошью, но процесс стирки стал намного легче. Да и я подросла и смогла принимать участие в процессе. От услуг прачечной мы отказались, но еще долго на уголках подушек и простыней красовались синие метки. Одна из них дожила до наших дней.
Мария Ермолаева, Казань