Раньше Насте думалось, ну выпьет Степа раз-другой с друзьями, ничего страшного. Перестанет, они поженятся по-настоящему, дети родятся. Не перестал, не хотел переставать. На работе-то не пьет, только вечерами и в выходные, причем все чаще. Пять лет они вместе, но в последнее время он все больше становился ей неприятен. Почему не уходила? Степан как-то хохотнул:
- А куда пойдешь? К Светке приживалкой?Брат Виктор жил с семьей в их общей, доставшейся от родителей трешке, где и Настя была прописана как совладелица. Стервозная Светка чувствовала себя там полной хозяйкой. А Виктор... Он был немного младше тридцатилетней сестры и привык в семье слушаться женщин. Сначала мать, потом сестру, теперь вот жену. На работе у Насти тоже проблемы. Их маленькая фирмочка большую часть дел крутила в «сером» секторе. При несерьезных официальных зарплатах сотрудники получали ежемесячный конвертик. Но ведь это так ненадежно. Ни больничных в случае чего, ни тем более декретных. К тому же случается, что подобные фирмочки неожиданно закрываются, и хорошо, если сотрудники окажутся просто на улице, кое-кто и под суд может пойти. Но ежемесячный конвертик был довольно пухлым. Вот так и шла жизнь в вечном недовольстве обстоятельствами и собой.Прошли новогодние праздники, наступили крещенские дни. Настя хотела было погадать, но передумала: вроде бы грех, да и не слишком верила в хорошие перемены в жизни, а о плохих лучше не знать. Только приснился ей сон. Будто едет она в самой настоящей карете, очень похожей на ту, что на улице Баумана. Карета едет ровно, но пейзаж за окнами мрачноват. Похоже на позднюю осень - серое небо, голые деревья. И откуда-то Настя знает, что это не простая карета, а карета ее судьбы. Судьба и сидит на козлах, правит лошадьми.Захотелось Насте задать ей вопрос: почему же все так нескладно в ее жизни? И тут же оказалась она сидящей рядом с возницей. Фигура была закутана в нечто зыбко-серое, а лицо закрыто капюшоном. Зачем она прячет лицо? Прозвучали слова:
- Не удивляйся, Настя, людям трудно прямо смотреть в лицо своей Судьбы. Это бывает только в самые критические моменты жизни или в самом конце пути. Тебе, Настя, рано. А почему живется безрадостно - посмотри на дорогу. Видишь колею?Настя взглянула. Колея была глубокая, гладкая, потому-то карета и катилась так ровно. А что же впереди? Далеко впереди все было закрыто зеленовато-черным туманом, явно не сулившим добра. Настя заплакала:
- Почему ты ко мне так жестока?
Серый капюшон качнулся:
- Понимаешь, от Судьбы много зависит, она правит лошадьми на дороге жизни, но дорогу выбираешь только ты сама. Ты оказалась на этой, и колея теперь ведет карету, из колеи нелегко выбраться. Хочешь сменить дорогу - дерзай, но не забудь про трудности бездорожья.Вдруг поводья оказались в руках Насти, она резко направила лошадей в сторону, карета с сильным толчком выскочила из колеи, колеса застучали по камням и ухабам... И Настя проснулась.Утро, надо вставать. Подошла к зеркалу. Лицо бледное и какое-то удивленное. Однако волосы отросли, темные корни волос стали заметны. До работы она успеет в парикмахерскую. Только хватит с нее образа блондиночки-веселушки, пора возвращаться к самой себе. Она пришла на работу со свежей стрижкой, с волосами пепельного цвета, близкого к ее натуральному. Соседка по столу Валентина радостно воскликнула:
- Настенька! Как же тебе идет! Очень молодит! И вообще, ты так посвежела, поправилась!Настя повернулась к ней, но отвечать не торопилась. Еще вчера она бы лихо отбрила эту язву, метящую на ее должность. Сегодня она улыбнулась и сказала, что тоже любит ее нежно. Появился их начальник, похожий на веселого молодого пирата, и Настя скользнула к нему в кабинет. Он не особо удивился заявлению об уходе, но несколько минут раздумывал, глядя на него. Спросил, кто, по ее мнению, справился бы с ее делами? Валентина? Настя пожала плечами: ему лучше судить, сам всех знает.
- Тогда так. Прошу тебя доработать до конца февраля, а я за это время найду замену. А на выходе получишь не один конверт, а два. Чтобы расстаться довольными друг другом.Настя кивнула. Два конверта - это удачно. В том месте, где предстоит работать, будет период учебы с минимальным доходом. Зато перспективы там есть определенно.На следующий день вечером она приехала к брату. Разговаривали с ним на кухне. Настя сказала, что уходит от Степана и хотела бы пожить здесь, в родительской квартире. Наверное, в одной комнате с племянницей, они с ней отлично ладят. Виктор тихонько спросил:
- А со Светой ты всегда ладишь?
Настя вздохнула:
- Есть еще вариант. Я снимаю квартиру, а ты мне помогаешь платить за нее.
Брат удивился:
- Вроде бы сама неплохо зарабатываешь, а?
- С той работы ухожу, в новом месте будет поскромнее. Так надо. Лицо у Виктора стало жалобным:
- Понимаешь, мы в этом году хотели поменять машину. Светка говорит, пока не начнем жить по-людски, второго ребенка не будет. Ты же знаешь, как я хочу сына. Ведь столько прожила со Степаном... Что вдруг изменилось?Настя вздохнула:
- Мне рожать пора. А от пьющего нельзя, и воспитывать рядом с таким тоже нельзя. Ты о втором хлопочешь, а я хочу первого, и наверное, единственного. И тоже имею право на эту квартиру, по-всякому имею. Или ради того, чтобы Света жила по-людски, ты готов заесть мой век, откажешь в поддержке?
В этот момент на кухню ворвалась Света. Конечно, она подслушивала. Первая фраза была приличной:
- Я всегда знала, что ты, Анастасия...Смысл остального - ступай в свою помойку, другого все равно не заслуживаешь, а к нам не суйся. По мере того как Света кричала, лицо Виктора каменело. Он поднял глаза на жену:
- Ты кого делаешь-то из меня? Я все-таки мужчина, и это моя сестра. Родная. Ты, Настя, кругом права. Чем могу, помогу. А там посмотрим...
У брата была своя колея. Глубокая. И вряд ли он выберется.
На мартовское равноденствие Насте снова приснилась та карета. Теперь они ехали по каменистой дороге, карету швыряло, но пейзаж вокруг был весенним, ласковым. И еще ей показалось, что под серым капюшоном возницы промелькнула улыбка. А сказано было, что Настя правильно начала и заслуживает подарка. Серая рука поднялась, показала:
- Посмотри!Вдали на фоне распускающейся зелени темнел неясный мужской силуэт. Настя попыталась вглядеться, но проснулась.
- А куда пойдешь? К Светке приживалкой?Брат Виктор жил с семьей в их общей, доставшейся от родителей трешке, где и Настя была прописана как совладелица. Стервозная Светка чувствовала себя там полной хозяйкой. А Виктор... Он был немного младше тридцатилетней сестры и привык в семье слушаться женщин. Сначала мать, потом сестру, теперь вот жену. На работе у Насти тоже проблемы. Их маленькая фирмочка большую часть дел крутила в «сером» секторе. При несерьезных официальных зарплатах сотрудники получали ежемесячный конвертик. Но ведь это так ненадежно. Ни больничных в случае чего, ни тем более декретных. К тому же случается, что подобные фирмочки неожиданно закрываются, и хорошо, если сотрудники окажутся просто на улице, кое-кто и под суд может пойти. Но ежемесячный конвертик был довольно пухлым. Вот так и шла жизнь в вечном недовольстве обстоятельствами и собой.Прошли новогодние праздники, наступили крещенские дни. Настя хотела было погадать, но передумала: вроде бы грех, да и не слишком верила в хорошие перемены в жизни, а о плохих лучше не знать. Только приснился ей сон. Будто едет она в самой настоящей карете, очень похожей на ту, что на улице Баумана. Карета едет ровно, но пейзаж за окнами мрачноват. Похоже на позднюю осень - серое небо, голые деревья. И откуда-то Настя знает, что это не простая карета, а карета ее судьбы. Судьба и сидит на козлах, правит лошадьми.Захотелось Насте задать ей вопрос: почему же все так нескладно в ее жизни? И тут же оказалась она сидящей рядом с возницей. Фигура была закутана в нечто зыбко-серое, а лицо закрыто капюшоном. Зачем она прячет лицо? Прозвучали слова:
- Не удивляйся, Настя, людям трудно прямо смотреть в лицо своей Судьбы. Это бывает только в самые критические моменты жизни или в самом конце пути. Тебе, Настя, рано. А почему живется безрадостно - посмотри на дорогу. Видишь колею?Настя взглянула. Колея была глубокая, гладкая, потому-то карета и катилась так ровно. А что же впереди? Далеко впереди все было закрыто зеленовато-черным туманом, явно не сулившим добра. Настя заплакала:
- Почему ты ко мне так жестока?
Серый капюшон качнулся:
- Понимаешь, от Судьбы много зависит, она правит лошадьми на дороге жизни, но дорогу выбираешь только ты сама. Ты оказалась на этой, и колея теперь ведет карету, из колеи нелегко выбраться. Хочешь сменить дорогу - дерзай, но не забудь про трудности бездорожья.Вдруг поводья оказались в руках Насти, она резко направила лошадей в сторону, карета с сильным толчком выскочила из колеи, колеса застучали по камням и ухабам... И Настя проснулась.Утро, надо вставать. Подошла к зеркалу. Лицо бледное и какое-то удивленное. Однако волосы отросли, темные корни волос стали заметны. До работы она успеет в парикмахерскую. Только хватит с нее образа блондиночки-веселушки, пора возвращаться к самой себе. Она пришла на работу со свежей стрижкой, с волосами пепельного цвета, близкого к ее натуральному. Соседка по столу Валентина радостно воскликнула:
- Настенька! Как же тебе идет! Очень молодит! И вообще, ты так посвежела, поправилась!Настя повернулась к ней, но отвечать не торопилась. Еще вчера она бы лихо отбрила эту язву, метящую на ее должность. Сегодня она улыбнулась и сказала, что тоже любит ее нежно. Появился их начальник, похожий на веселого молодого пирата, и Настя скользнула к нему в кабинет. Он не особо удивился заявлению об уходе, но несколько минут раздумывал, глядя на него. Спросил, кто, по ее мнению, справился бы с ее делами? Валентина? Настя пожала плечами: ему лучше судить, сам всех знает.
- Тогда так. Прошу тебя доработать до конца февраля, а я за это время найду замену. А на выходе получишь не один конверт, а два. Чтобы расстаться довольными друг другом.Настя кивнула. Два конверта - это удачно. В том месте, где предстоит работать, будет период учебы с минимальным доходом. Зато перспективы там есть определенно.На следующий день вечером она приехала к брату. Разговаривали с ним на кухне. Настя сказала, что уходит от Степана и хотела бы пожить здесь, в родительской квартире. Наверное, в одной комнате с племянницей, они с ней отлично ладят. Виктор тихонько спросил:
- А со Светой ты всегда ладишь?
Настя вздохнула:
- Есть еще вариант. Я снимаю квартиру, а ты мне помогаешь платить за нее.
Брат удивился:
- Вроде бы сама неплохо зарабатываешь, а?
- С той работы ухожу, в новом месте будет поскромнее. Так надо. Лицо у Виктора стало жалобным:
- Понимаешь, мы в этом году хотели поменять машину. Светка говорит, пока не начнем жить по-людски, второго ребенка не будет. Ты же знаешь, как я хочу сына. Ведь столько прожила со Степаном... Что вдруг изменилось?Настя вздохнула:
- Мне рожать пора. А от пьющего нельзя, и воспитывать рядом с таким тоже нельзя. Ты о втором хлопочешь, а я хочу первого, и наверное, единственного. И тоже имею право на эту квартиру, по-всякому имею. Или ради того, чтобы Света жила по-людски, ты готов заесть мой век, откажешь в поддержке?
В этот момент на кухню ворвалась Света. Конечно, она подслушивала. Первая фраза была приличной:
- Я всегда знала, что ты, Анастасия...Смысл остального - ступай в свою помойку, другого все равно не заслуживаешь, а к нам не суйся. По мере того как Света кричала, лицо Виктора каменело. Он поднял глаза на жену:
- Ты кого делаешь-то из меня? Я все-таки мужчина, и это моя сестра. Родная. Ты, Настя, кругом права. Чем могу, помогу. А там посмотрим...
У брата была своя колея. Глубокая. И вряд ли он выберется.
На мартовское равноденствие Насте снова приснилась та карета. Теперь они ехали по каменистой дороге, карету швыряло, но пейзаж вокруг был весенним, ласковым. И еще ей показалось, что под серым капюшоном возницы промелькнула улыбка. А сказано было, что Настя правильно начала и заслуживает подарка. Серая рука поднялась, показала:
- Посмотри!Вдали на фоне распускающейся зелени темнел неясный мужской силуэт. Настя попыталась вглядеться, но проснулась.
