Из всех прибывших в этот субботний день в последнее время к ней наведывалась только младшая внучка - Машенька. Остальные будто забыли, что она есть. И если бы могла она посмотреть на них, то непременно сказала: «Чтой-то вы все тут?» Но... Уже не посмотрит. И не скажет.
Поначалу все постояли у кровати, на которой лежала покойница, тихо переговариваясь о насущных делах.- Гроб-то заказали?- Дядя Федя уже заканчивает.- А что не в конторе заказали? Там вон какие красивые.- Да... Ей сейчас красота - самое главное. - Хоронить-то где?- Здесь конечно.- А что не в городе? Мы всегда и на могилку бы сходили...- Не барыня, сюда приедешь, если совесть есть.- А ты меня не совести... - Да хватит вам! Мать еще даже не в гробу, а они уж затеяли...
Так, пререкаясь и поругиваясь, потихоньку потянулись в кухню. Только младшая внучка Машенька осталась стоять возле Анастасии Ивановны, что-то тихо шепча. То ли молитву читала, то ли вспоминала что... Бабушку она любила, а та так просто души в ней не чаяла.В кухне между тем разгорались страсти. - Этот забор у садика надо сломать. Мешает только, - сказал старший сын.
Был у Анастасии Ивановны еще один, самый старший сын, но погиб. Он-то и построил ей этот добротный, из кирпича, дом. «Живи, - говорит, - мать, да радуйся!» Теперь вот Николай за старшего.- А ты что, уже за перестройку взялся? - спросил его средний сын, Виктор. - Вроде дом не твой.- А что, твой, что ли? - довольно резко ответил Николай. - Я все-таки старший. - А это здесь при чем? Мы все тут наследники.- А у нас больше прав, - вставила свое жена Николая Нина.- С какого перепугу?
Внуки и внучки, племянники и дальние родственники, будто на представлении, стояли по стеночкам и наблюдали. Кто внимательно, кто равнодушно, а кто и с раздражением.- Ладно, - опять начала жена Николая. - Дом продадим, а там и делить будем.- Как это продадим? - Виктор даже встал. - Его Сергей для мамы строил.- Но мамы-то нет уже, - почти завизжала Нина.- Николай, уйми ее, - сквозь зубы проговорил Виктор.- Действительно, чо ты? - обращаясь к жене, сказал Николай. - Никто еще ничего не делит.- Да ну тебя, - махнула та рукой. - У тебя твое забирают.- Ага, его, - уже откровенно злился Виктор. - Щас!
Разговор переходил в иную, довольно опасную для всех стадию.- Имущество делите? - в дверях стоял младший сын, Олег, а рядом с ним Машенька, его дочь.
Он прошел в кухню, сел за стол.- И как же порешили?- Да никто ничего не делит, - пробурчал Николай. - А ты-то где был?- Я-то? - Олег оглядел всех. - По делам ездил.- У нас сейчас одно дело, - многозначительно изрек Виктор.- Как дом распилить? - Олег ни на кого не смотрел, лишь желваками играл. - Только никакого распила не будет.
После некоторого всеобщего замешательства все как-то разом заговорили. Сквозь гам можно было услышать о любви к матери, о праве наследования, о добротном доме и большом участке.- Хватит! - стукнул по столу кулаком Олег. - Что за базар вы устроили возле покойницы?
Все затихли, а Николай, перегнувшись через стол, скорее прошипел, чем сказал:- А ты кто такой, чтоб нам тут указывать?- Сын я, Коля, такой же сын, как и ты. И я так же, как и ты, выполню волю умершей матери. Тем более что она официально зафиксирована.- Что-то я не пойму, куда клонишь? - покосился на брата Виктор.
Олег поднялся.- Вы вот тут собачитесь, а между тем мама наша эту свару предвидела. Он достал из кармана конверт, вытащил из него тетрадный в клеточку листок. В кухне стало тихо.- Это письмо к нам, сыновьям. Вот послушайте, что она пишет...- Дай-ка я, - протянул руку Николай.
Олег передал письмо. Некоторое время Николай молча читал, потом швырнул письмо на стол и вышел. Листок подобрал Виктор. Он так же молча прочитал и так же вышел, аккуратно положив письмо на стол. Как дикий зверь кинулась к письму жена Николая. Олег опередил ее. Он взял письмо, положил его в конверт, а конверт убрал в карман.- Краткое содержание письма таково, - сказал он, глядя на Нину. - Дом не продавать, вещи из него не трогать. - А дом, дом-то кому? - почти прокричала раскрасневшаяся Нина.- А дом мама отписала Марии, - сказал Николай, входя вместе с Виктором в кухню.
Пауза была недолгой. Нарушила ее все та же жена Николая.- Выкормили змею, - проговорила она.- Что-то не припомню, чтобы ты ее кормила, - зло произнес Виктор. - А вот картошечку, которую Машка с матерью сажала, окучивала и копала, ты регулярно забирала домой. Так что кто кого кормил - еще вопрос.
Та не среагировала на реплику и приблизилась к Олегу.- Твоя работа? - прошипела она.- О чем ты? О письме? Так мне его только сегодня соседка передала. А что касается дома, маме еще Сергей посоветовал переписать его на Машеньку, чтоб сохранился. «Она, - сказал, - сумеет дом сохранить».- А мы, значит, не сумеем? - злость захлестывала Нину.- Да ты, еще не похоронив мать, пыталась дом продать, - вмешался Виктор.- Ну да, я, значит, плохая, а вы все хорошие? Ну так вот, письмо ваше не имеет никакой юридической силы. Его и оспорить можно.
При этих словах все посмотрели на Олега.- Вы что же, против воли матери пойдете? - он обвел всех взглядом.- А и пойдем, - опять завизжала Нина.- Уймись, - схватив ее за руку и усадив, сказал Николай.
Он помолчал, потом, не глядя ни на кого, произнес:- Что-то не по-людски как-то. Мы что же ей, чужие?- Ты же читал письмо, там она все объясняет. Чтоб без раздору, чтоб дом сохранить...- Читал... Но и то правда, письмо - оно просто письмо. Не завещание же...- Мама, видимо, понимала, что откажетесь исполнить ее волю, - Олег покачал головой. - Так что... Есть и завещание, Коля.- Врешь! - подскочив к Олегу, закричала Нина.
Олег усмехнулся.- Нотариус приедет к обеду, - произнес он и вышел, потянув за руку Машу.Оставшиеся в кухне молчали довольно долго. Наконец Николай поднялся, вслед за ним встал и Виктор.- Долг и волю покойной исполним, - сказал он, глядя брату в глаза, будто спрашивая или ища поддержки.- Это как водится, - ответил тот.Оба вышли. Вслед из кухни раздалось завывание Нины, а из комнаты, где лежала мать, слышен был тихий и необычайно горестный плач. Это плакала Маша.
Поначалу все постояли у кровати, на которой лежала покойница, тихо переговариваясь о насущных делах.- Гроб-то заказали?- Дядя Федя уже заканчивает.- А что не в конторе заказали? Там вон какие красивые.- Да... Ей сейчас красота - самое главное. - Хоронить-то где?- Здесь конечно.- А что не в городе? Мы всегда и на могилку бы сходили...- Не барыня, сюда приедешь, если совесть есть.- А ты меня не совести... - Да хватит вам! Мать еще даже не в гробу, а они уж затеяли...
Так, пререкаясь и поругиваясь, потихоньку потянулись в кухню. Только младшая внучка Машенька осталась стоять возле Анастасии Ивановны, что-то тихо шепча. То ли молитву читала, то ли вспоминала что... Бабушку она любила, а та так просто души в ней не чаяла.В кухне между тем разгорались страсти. - Этот забор у садика надо сломать. Мешает только, - сказал старший сын.
Был у Анастасии Ивановны еще один, самый старший сын, но погиб. Он-то и построил ей этот добротный, из кирпича, дом. «Живи, - говорит, - мать, да радуйся!» Теперь вот Николай за старшего.- А ты что, уже за перестройку взялся? - спросил его средний сын, Виктор. - Вроде дом не твой.- А что, твой, что ли? - довольно резко ответил Николай. - Я все-таки старший. - А это здесь при чем? Мы все тут наследники.- А у нас больше прав, - вставила свое жена Николая Нина.- С какого перепугу?
Внуки и внучки, племянники и дальние родственники, будто на представлении, стояли по стеночкам и наблюдали. Кто внимательно, кто равнодушно, а кто и с раздражением.- Ладно, - опять начала жена Николая. - Дом продадим, а там и делить будем.- Как это продадим? - Виктор даже встал. - Его Сергей для мамы строил.- Но мамы-то нет уже, - почти завизжала Нина.- Николай, уйми ее, - сквозь зубы проговорил Виктор.- Действительно, чо ты? - обращаясь к жене, сказал Николай. - Никто еще ничего не делит.- Да ну тебя, - махнула та рукой. - У тебя твое забирают.- Ага, его, - уже откровенно злился Виктор. - Щас!
Разговор переходил в иную, довольно опасную для всех стадию.- Имущество делите? - в дверях стоял младший сын, Олег, а рядом с ним Машенька, его дочь.
Он прошел в кухню, сел за стол.- И как же порешили?- Да никто ничего не делит, - пробурчал Николай. - А ты-то где был?- Я-то? - Олег оглядел всех. - По делам ездил.- У нас сейчас одно дело, - многозначительно изрек Виктор.- Как дом распилить? - Олег ни на кого не смотрел, лишь желваками играл. - Только никакого распила не будет.
После некоторого всеобщего замешательства все как-то разом заговорили. Сквозь гам можно было услышать о любви к матери, о праве наследования, о добротном доме и большом участке.- Хватит! - стукнул по столу кулаком Олег. - Что за базар вы устроили возле покойницы?
Все затихли, а Николай, перегнувшись через стол, скорее прошипел, чем сказал:- А ты кто такой, чтоб нам тут указывать?- Сын я, Коля, такой же сын, как и ты. И я так же, как и ты, выполню волю умершей матери. Тем более что она официально зафиксирована.- Что-то я не пойму, куда клонишь? - покосился на брата Виктор.
Олег поднялся.- Вы вот тут собачитесь, а между тем мама наша эту свару предвидела. Он достал из кармана конверт, вытащил из него тетрадный в клеточку листок. В кухне стало тихо.- Это письмо к нам, сыновьям. Вот послушайте, что она пишет...- Дай-ка я, - протянул руку Николай.
Олег передал письмо. Некоторое время Николай молча читал, потом швырнул письмо на стол и вышел. Листок подобрал Виктор. Он так же молча прочитал и так же вышел, аккуратно положив письмо на стол. Как дикий зверь кинулась к письму жена Николая. Олег опередил ее. Он взял письмо, положил его в конверт, а конверт убрал в карман.- Краткое содержание письма таково, - сказал он, глядя на Нину. - Дом не продавать, вещи из него не трогать. - А дом, дом-то кому? - почти прокричала раскрасневшаяся Нина.- А дом мама отписала Марии, - сказал Николай, входя вместе с Виктором в кухню.
Пауза была недолгой. Нарушила ее все та же жена Николая.- Выкормили змею, - проговорила она.- Что-то не припомню, чтобы ты ее кормила, - зло произнес Виктор. - А вот картошечку, которую Машка с матерью сажала, окучивала и копала, ты регулярно забирала домой. Так что кто кого кормил - еще вопрос.
Та не среагировала на реплику и приблизилась к Олегу.- Твоя работа? - прошипела она.- О чем ты? О письме? Так мне его только сегодня соседка передала. А что касается дома, маме еще Сергей посоветовал переписать его на Машеньку, чтоб сохранился. «Она, - сказал, - сумеет дом сохранить».- А мы, значит, не сумеем? - злость захлестывала Нину.- Да ты, еще не похоронив мать, пыталась дом продать, - вмешался Виктор.- Ну да, я, значит, плохая, а вы все хорошие? Ну так вот, письмо ваше не имеет никакой юридической силы. Его и оспорить можно.
При этих словах все посмотрели на Олега.- Вы что же, против воли матери пойдете? - он обвел всех взглядом.- А и пойдем, - опять завизжала Нина.- Уймись, - схватив ее за руку и усадив, сказал Николай.
Он помолчал, потом, не глядя ни на кого, произнес:- Что-то не по-людски как-то. Мы что же ей, чужие?- Ты же читал письмо, там она все объясняет. Чтоб без раздору, чтоб дом сохранить...- Читал... Но и то правда, письмо - оно просто письмо. Не завещание же...- Мама, видимо, понимала, что откажетесь исполнить ее волю, - Олег покачал головой. - Так что... Есть и завещание, Коля.- Врешь! - подскочив к Олегу, закричала Нина.
Олег усмехнулся.- Нотариус приедет к обеду, - произнес он и вышел, потянув за руку Машу.Оставшиеся в кухне молчали довольно долго. Наконец Николай поднялся, вслед за ним встал и Виктор.- Долг и волю покойной исполним, - сказал он, глядя брату в глаза, будто спрашивая или ища поддержки.- Это как водится, - ответил тот.Оба вышли. Вслед из кухни раздалось завывание Нины, а из комнаты, где лежала мать, слышен был тихий и необычайно горестный плач. Это плакала Маша.
