Приятно, когда законность торжествует. Приятно, когда зло наказывается. Приятно, когда уголовные авторитеты попадают на нары.
Я не детективщик, ни в органах, ни в криминальном мире связей не имею, потому имени того авторитета никогда прежде не слыхал. Увы, сфера его преступной деятельности мне малопонятна. Не бродил с кистенем он в дремучем лесу, не лежал во рву в непроглядную ночь, старушек топором не рубил, «Жигулей» девятой модели не угонял и фальшивые рупии в гараже не печатал. И взяли его не в тайном притоне, охраняемом бритоголовыми братками, а в больнице, где не слишком молодой и не слишком здоровый человек пытался подлечить сердце после внезапного приступа.
И по профессии он оказался не мокрушник и даже не домушник, а финансист, президент какого-то банка, где среди немереной кучи денег ни одного моего гривенника, к сожалению, нет. В силу этой новой информации у меня и возник вопрос к прокуратуре, мужественно вставшей на защиту интересов государства и общества.
Я не спрашиваю, почему завели уголовное дело - раз завели, значит, видели в этом резон. Я спрашиваю, зачем надо было больного человека хватать прямо в белой палате и тащить в Лефортово? Неужели нельзя было взять его под больничный арест, установив, если потребуется, в коридоре и под окнами всю необходимую охрану, включая пулеметы, гранатометы и водометы? Ведь в койке находился не убивец, не маньяк, не беглый каторжник. Ну что он мог бы сделать, оказавшись вне тюремной камеры? Лежал бы в той же койке, пока адвокаты с прокурорами разбирались бы в сути вопроса.
Сразу скажу - я в этой сути не разбираюсь. Говорят, восемь лет назад банкир то ли купил не те акции, то ли купил те, но не так, то ли купил так, зато не так продал, в результате чего финансово нагрел родное государство. Не знаю, может, и нагрел, купив дешевле, чем надо. Лично я тут не судья, ибо ни одной акции в жизни не купил и не продал. Не потому что такой суперчестный, а потому что ума не хватает. Не моя стихия. Хотя честно признаюсь: когда я покупаю картошку, тоже стараюсь приобрести ее подешевле и торгуюсь с продавцом вполне профессионально. Если банкир приобрел акции по дешевке, значит, либо государство плохо соблюдало свой интерес, либо отдельные представители государства слишком хорошо соблюдали свой. И возможно, что давнее это дело имеет смысл внимательно исследовать. Но при чем тут Лефортово? Неужели силовики подозревают, что, оставшись на свободе, больной тут же сбежит из страны, переплыв Берингов пролив с мешком картошки в зубах?
В результате семидесятилетнего большевистского беззакония и правовой неразберихи последних лет едва ли не каждого предпринимателя, как, кстати, и чиновника, без особого труда можно уличить в каких-то нарушениях. Потенциально виноват любой! У правоохранителей появилась немыслимая в странах с правовой традицией возможность: действовать по закону, а вот фигурантов выбирать «по понятиям». Здесь важно понять решающее, сугубо российское обстоятельство: мало создать хороший закон - нужно создать традицию его исполнения. В нашей стране правовой традиции, как это ни печально, нет. Ни цари, ни генсеки параграфами кодексов себя не стесняли. Да и судьи не зря ведь спрашивали: «Как тебя судить: по закону аль по совести?»
И слышали в ответ: «По совести, батюшка, по совести!»
Леонид
ЖУХОВИЦКИЙ
Писатель,
драматург.
Москва
