Татарские музы над Гудзоном- В Казань всегда приезжаю с радостью и удивляюсь тому, как меняется город. В этот раз у меня была не только встреча с читателями в Музее Тукая. Ровно 55 лет назад у нашего класса школы №101, что в Дербышках, был выпускной. И мы собрались с одноклассниками, которых удалось разыскать, чтобы отметить эту дату, - рассказала Сурайа Меликовна. - На встречу пришли 12 человек - те, кто живы и живет в Казани. Представляете, жива и наша любимая учительница литературы Эра Константиновна Гилязова! Мы все были очень рады увидеться с ней!
Представляем гостью Сурайа Меликовна Гайнуллина - биофизик, кандидат биологических наук. Училась на факультете генетики КГУ, выпускница МГУ. В Центре биологических исследований Российской академии наук занималась клеточной биологией. С 1997 года живет в Нью-Йорке. В университете Стони Брук изучала поведение человеческих стволовых клеток. Автор переводов 12 сборников татарских поэтов на русский язык. Перевела на русский язык произведения Хасана Туфана, Роберта Миннуллина, Лены Шакирзяновой, Юлдуз Шараповой, Ильсияр Иксановой, Фарита Яхина, Рифата Салаха, Рахимы Арслановой, Хамита Валиди, Равили Шэйдуллиной, Назифы Кэримовой.
- Вы микробиолог. Почему вдруг стали заниматься переводами?
- Можно сказать, я юный, начинающий переводчик. Переводчицей стала абсолютно случайно. Четыре с половиной года назад моя знакомая попросила перевести на русский язык ее диссертацию по современной татарской поэзии. Но я совсем не знала, как это делается. А она сказала: «Попробуй!» Я попробовала. Не знаю, насколько хорошо у меня получается, но самим поэтам мои переводы нравятся. Первый сборник назвала «Семь муз над Гудзоном», потому что живу в Нью-Йорке, на берегу Гудзона. «Воюю с мужчиной в своей голове!»- Вы используете подстрочник для перевода?
- Подстрочник в переводе не самое главное. Я не могу так ярко, образно выразить и сформулировать свои эмоции, чувства, как это делают поэты. Но очень хорошо могу понять другого человека и передать его ощущения. Познакомилась с творчеством поэтессы Ильсияр Иксановой и поразилась, насколько ее мироощущение совпадает с моим. Это был тяжелый период в жизни, когда погиб мой муж, и ее стихи буквально спасли меня...Женская поэзия, детские стихи - это мне близко, понятно. Но вот недавно переводила лирические стихи лауреата многих литературных премий Рифата Салаха. Он молодой парень, ему 27 лет. И когда меня спрашивали, чем я занимаюсь, отвечала: «Воюю с мужчиной в своей голове!» Это действительно было сложно. Одно дело переводить стихи женщин, совсем другое дело - влюбленного юноши. Как его понять? Как почувствовать, что происходит у него в душе?
- Вам удалось понять?
- Я старалась. В работе с переводами мне очень помогает мой научный опыт. Я беру строку и считываю информацию. Моя задача - максимально точно и наиболее полно передать информацию, которую хочет донести поэт. Понимаю, насколько сложен труд поэта. Чтобы выразить свои мысли в стихах, надо хорошо поработать с идеей, подобрать необходимые слова. В прозе все значительно проще: «Я поехал. Я увидел ее. Я влюбился». И все. А поэзия - это концентрация чувств, мыслей, поэтому и воздействие стихов на людей намного сильнее, чем прозы.
«Говорить по-русски лучше русских!»
- Сурайа Меликовна, хотелось бы узнать, откуда ваши корни.
- Мой дедушка родом из деревни Карамалы Камско-Устьинского района. Он был мулла. А мулла в татарской деревне - это и учитель, и просветитель. К концу XIX века земство приняло решение открывать в татарских деревнях русские школы. Дедушка обрадовался, что дети будут учиться. Но было условие - детей крестить. Он сказал: «Школу откроем, а крестить не буду!» Дед всегда говорил своим ученикам: «Вы должны говорить по-русски лучше русских!» Такой подход к обучению дал результаты - из нашей деревни вышло много известных, образованных людей, например династия ученых Сагдеевых.
- А как вы решились пойти в науку?
- Мои родители - врачи, и я тоже хотела поступать в мединститут. Мне всегда было интересно, где истоки жизни, в чем причина болезней. Мама говорила, если я стану врачом, наукой заниматься у меня не получится: после мединститута придется три года отработать в деревне, а потом всю жизнь вести прием в поликлинике. Ну какая там наука?! Я послушала ее и поступила в КГУ на факультет генетики. Моим первым учителем в науке был академик Игорь Анатольевич Тарчевский. У нас интерес к учебе был огромный - лекции, семинары, научные конференции... - Из КГУ вы перевелись в МГУ?
- Это была интересная история. Однажды к нам приехала комиссия из МГУ. Мне сказали, это гости из Москвы и они хотят узнать о нашей работе... Зашла в аудиторию, там было несколько незнакомых людей. Если бы знала, что передо мной сидит сам декан биологического факультета МГУ, то убежала бы, спряталась куда-нибудь от страха... А так я бойко им рассказывала, отвечала на вопросы. В результате меня и еще нескольких студентов Игоря Анатольевича отобрали для дальнейшей учебы в МГУ. Потом много лет работала в Центре биологических исследований Российской академии наук. Наша лаборатория занималась органной культурой опухолевых и здоровых клеток.
Раковые клетки - это «беспредельщики»- Хотелось бы узнать у вас как у ученого, почему здоровые клетки превращаются в раковые?
- Есть такое понятие: культура клеток. Здоровые клетки четко выполняют свою работу. А когда клетка выбивается из общего ритма жизни организма, начинает нарушать правила и устанавливать свои законы, тогда и начинается болезнь. Опухолевые клетки можно назвать асоциальными, настоящими «беспредельщиками». Они агрессивно пробуравливают себе дорогу во все ткани, всеми силами борются за свою жизнь. Остановить, притормозить это разрушительное движение клеток помогают антистатики.
- А в чем причина того, что клетки вдруг начинают жить не по общим правилам?
- Все болезни от стресса. И онкология - стрессовая болезнь. Ее могут вызвать разные стрессы - физический, нервный. Так что первое, и самое основное, правило профилактики: не надо нервничать!
- В интернете чуть ли не каждый день появляются новости, что наконец-то ученые изобрели универсальное лекарство от рака...
- Сколько видов тканей, столько существует и видов рака, поэтому универсального лекарства нет. Есть более или менее эффективные препараты. Но главное, это настрой на выздоровление, желание жить. Мне всегда хотелось понять, почему при одном и том же диагнозе один человек умирает, а другой, у которого состояние было более тяжелым, продолжает жить. Просто один опустил руки и смирился с болезнью, а другой находит в себе силы бороться с болезнью.
Нет фундаментальной науки - нет развития общества
- Сурайа Меликовна, как вы оказались в Америке?
- В середине 90-х к нам, в Центр биологических исследований Российской академии наук, приехали американские ученые. Они знакомились с работой лаборатории и были поражены результатами наших исследований. А еще они говорили, что в Америке так работать невозможно, - там, чтобы взять частички ткани организма для научного исследования, нужно официальное, документально оформленное согласие пациента. Не каждый на это согласится. А если и согласится, то запросит большие деньги. В общем, наша работа заинтересовала американских коллег, они пригласили меня на стажировку в Нью-Йорк, в университет Стони Брук.- Легко было адаптироваться в Америке?
- В работе сложностей не было. Мы удивлялись, как организован труд ученых в Америке. Мы здесь работали когтями, по-другому не скажешь. На все приходилось выбивать деньги. А там все устроено иначе - государство очень серьезно поддерживает фундаментальную науку. Они понимают: не будет фундаментальной науки - не будет развития общества. Ученых спрашивают: «Что вам необходимо для работы? Чем помочь?» И ученые получают все, что им нужно для исследований. Хочу сказать, мы уехали не потому, что не патриоты. Просто там созданы все условия для работы.В Америку пригласили и моего мужа Равиля. Он тоже был ученым-биологом, занимался сердцем. Я шутила: «У меня муж-романтик - специалист по сердечным делам, а я занимаюсь кишечником». Сначала Равиль отказывался ехать: «Не могу, у меня аспиранты. Как их брошу? Я в Америке долго не выдержу...» Но все-таки его удалось уговорить. Через какое-то время мы приехали в Москву. Он другими глазами посмотрел на то, в каком состоянии здесь находится наука, и тихо произнес: «Я не смогу здесь жить...»
Не улыбаешься, значит, нужна помощь!
- Чем удивила Америка?
- В Америке все улыбаются. Первое время мы удивлялись - там все улыбаются друг другу. Спрашивали друзей: «У вас так много знакомых?» «Нет, просто улыбаемся!» Были случаи, когда ко мне на улице подходили люди, здоровались, спрашивали: «Чем могу вам помочь?» - и давали свои визитки. Я удивлялась: зачем мне помощь? Потом поняла! Оказывается, если ты идешь по улице без улыбки, значит, у тебя какая-то неприятность, и абсолютно незнакомые люди предлагают тебе свою помощь. У нас уже появилась чисто американская привычка - улыбаться всем. А в России это воспринимается как странность. Несколько дней назад ехала в Москве в метро и по привычке улыбалась. Вдруг увидела, что женщина, которая сидела напротив меня, как-то напряглась, нахмурилась и крепче прижала к себе свою сумку... Заметила, что в Казани люди более открытые и улыбчивые, чем в Москве. Это приятно.
- Вы микробиолог. Почему вдруг стали заниматься переводами?
- Можно сказать, я юный, начинающий переводчик. Переводчицей стала абсолютно случайно. Четыре с половиной года назад моя знакомая попросила перевести на русский язык ее диссертацию по современной татарской поэзии. Но я совсем не знала, как это делается. А она сказала: «Попробуй!» Я попробовала. Не знаю, насколько хорошо у меня получается, но самим поэтам мои переводы нравятся. Первый сборник назвала «Семь муз над Гудзоном», потому что живу в Нью-Йорке, на берегу Гудзона. «Воюю с мужчиной в своей голове!»- Вы используете подстрочник для перевода?
- Подстрочник в переводе не самое главное. Я не могу так ярко, образно выразить и сформулировать свои эмоции, чувства, как это делают поэты. Но очень хорошо могу понять другого человека и передать его ощущения. Познакомилась с творчеством поэтессы Ильсияр Иксановой и поразилась, насколько ее мироощущение совпадает с моим. Это был тяжелый период в жизни, когда погиб мой муж, и ее стихи буквально спасли меня...Женская поэзия, детские стихи - это мне близко, понятно. Но вот недавно переводила лирические стихи лауреата многих литературных премий Рифата Салаха. Он молодой парень, ему 27 лет. И когда меня спрашивали, чем я занимаюсь, отвечала: «Воюю с мужчиной в своей голове!» Это действительно было сложно. Одно дело переводить стихи женщин, совсем другое дело - влюбленного юноши. Как его понять? Как почувствовать, что происходит у него в душе?
- Вам удалось понять?
- Я старалась. В работе с переводами мне очень помогает мой научный опыт. Я беру строку и считываю информацию. Моя задача - максимально точно и наиболее полно передать информацию, которую хочет донести поэт. Понимаю, насколько сложен труд поэта. Чтобы выразить свои мысли в стихах, надо хорошо поработать с идеей, подобрать необходимые слова. В прозе все значительно проще: «Я поехал. Я увидел ее. Я влюбился». И все. А поэзия - это концентрация чувств, мыслей, поэтому и воздействие стихов на людей намного сильнее, чем прозы.
«Говорить по-русски лучше русских!»
- Сурайа Меликовна, хотелось бы узнать, откуда ваши корни.
- Мой дедушка родом из деревни Карамалы Камско-Устьинского района. Он был мулла. А мулла в татарской деревне - это и учитель, и просветитель. К концу XIX века земство приняло решение открывать в татарских деревнях русские школы. Дедушка обрадовался, что дети будут учиться. Но было условие - детей крестить. Он сказал: «Школу откроем, а крестить не буду!» Дед всегда говорил своим ученикам: «Вы должны говорить по-русски лучше русских!» Такой подход к обучению дал результаты - из нашей деревни вышло много известных, образованных людей, например династия ученых Сагдеевых.
- А как вы решились пойти в науку?
- Мои родители - врачи, и я тоже хотела поступать в мединститут. Мне всегда было интересно, где истоки жизни, в чем причина болезней. Мама говорила, если я стану врачом, наукой заниматься у меня не получится: после мединститута придется три года отработать в деревне, а потом всю жизнь вести прием в поликлинике. Ну какая там наука?! Я послушала ее и поступила в КГУ на факультет генетики. Моим первым учителем в науке был академик Игорь Анатольевич Тарчевский. У нас интерес к учебе был огромный - лекции, семинары, научные конференции... - Из КГУ вы перевелись в МГУ?
- Это была интересная история. Однажды к нам приехала комиссия из МГУ. Мне сказали, это гости из Москвы и они хотят узнать о нашей работе... Зашла в аудиторию, там было несколько незнакомых людей. Если бы знала, что передо мной сидит сам декан биологического факультета МГУ, то убежала бы, спряталась куда-нибудь от страха... А так я бойко им рассказывала, отвечала на вопросы. В результате меня и еще нескольких студентов Игоря Анатольевича отобрали для дальнейшей учебы в МГУ. Потом много лет работала в Центре биологических исследований Российской академии наук. Наша лаборатория занималась органной культурой опухолевых и здоровых клеток.
Раковые клетки - это «беспредельщики»- Хотелось бы узнать у вас как у ученого, почему здоровые клетки превращаются в раковые?
- Есть такое понятие: культура клеток. Здоровые клетки четко выполняют свою работу. А когда клетка выбивается из общего ритма жизни организма, начинает нарушать правила и устанавливать свои законы, тогда и начинается болезнь. Опухолевые клетки можно назвать асоциальными, настоящими «беспредельщиками». Они агрессивно пробуравливают себе дорогу во все ткани, всеми силами борются за свою жизнь. Остановить, притормозить это разрушительное движение клеток помогают антистатики.
- А в чем причина того, что клетки вдруг начинают жить не по общим правилам?
- Все болезни от стресса. И онкология - стрессовая болезнь. Ее могут вызвать разные стрессы - физический, нервный. Так что первое, и самое основное, правило профилактики: не надо нервничать!
- В интернете чуть ли не каждый день появляются новости, что наконец-то ученые изобрели универсальное лекарство от рака...
- Сколько видов тканей, столько существует и видов рака, поэтому универсального лекарства нет. Есть более или менее эффективные препараты. Но главное, это настрой на выздоровление, желание жить. Мне всегда хотелось понять, почему при одном и том же диагнозе один человек умирает, а другой, у которого состояние было более тяжелым, продолжает жить. Просто один опустил руки и смирился с болезнью, а другой находит в себе силы бороться с болезнью.
Нет фундаментальной науки - нет развития общества
- Сурайа Меликовна, как вы оказались в Америке?
- В середине 90-х к нам, в Центр биологических исследований Российской академии наук, приехали американские ученые. Они знакомились с работой лаборатории и были поражены результатами наших исследований. А еще они говорили, что в Америке так работать невозможно, - там, чтобы взять частички ткани организма для научного исследования, нужно официальное, документально оформленное согласие пациента. Не каждый на это согласится. А если и согласится, то запросит большие деньги. В общем, наша работа заинтересовала американских коллег, они пригласили меня на стажировку в Нью-Йорк, в университет Стони Брук.- Легко было адаптироваться в Америке?
- В работе сложностей не было. Мы удивлялись, как организован труд ученых в Америке. Мы здесь работали когтями, по-другому не скажешь. На все приходилось выбивать деньги. А там все устроено иначе - государство очень серьезно поддерживает фундаментальную науку. Они понимают: не будет фундаментальной науки - не будет развития общества. Ученых спрашивают: «Что вам необходимо для работы? Чем помочь?» И ученые получают все, что им нужно для исследований. Хочу сказать, мы уехали не потому, что не патриоты. Просто там созданы все условия для работы.В Америку пригласили и моего мужа Равиля. Он тоже был ученым-биологом, занимался сердцем. Я шутила: «У меня муж-романтик - специалист по сердечным делам, а я занимаюсь кишечником». Сначала Равиль отказывался ехать: «Не могу, у меня аспиранты. Как их брошу? Я в Америке долго не выдержу...» Но все-таки его удалось уговорить. Через какое-то время мы приехали в Москву. Он другими глазами посмотрел на то, в каком состоянии здесь находится наука, и тихо произнес: «Я не смогу здесь жить...»
Не улыбаешься, значит, нужна помощь!
- Чем удивила Америка?
- В Америке все улыбаются. Первое время мы удивлялись - там все улыбаются друг другу. Спрашивали друзей: «У вас так много знакомых?» «Нет, просто улыбаемся!» Были случаи, когда ко мне на улице подходили люди, здоровались, спрашивали: «Чем могу вам помочь?» - и давали свои визитки. Я удивлялась: зачем мне помощь? Потом поняла! Оказывается, если ты идешь по улице без улыбки, значит, у тебя какая-то неприятность, и абсолютно незнакомые люди предлагают тебе свою помощь. У нас уже появилась чисто американская привычка - улыбаться всем. А в России это воспринимается как странность. Несколько дней назад ехала в Москве в метро и по привычке улыбалась. Вдруг увидела, что женщина, которая сидела напротив меня, как-то напряглась, нахмурилась и крепче прижала к себе свою сумку... Заметила, что в Казани люди более открытые и улыбчивые, чем в Москве. Это приятно.
