Не то чтобы хозяйка очень уж боялась ночных вторжений, но на всякий случай. Бог его знает, чего еще ждать от этого неуемного Мештерхази (и кто сочинил такое странное прозвище Мишке Хазину?). Во вторник - надо ж до такого додуматься! - явился к ней за полночь с вазой чего-то горящего и говорит: «Я добыл огонь с неба и принес его тебе. Пользуйся, предрассветная!» Еле прогнала. А напиточек из вазы потом все-таки попробовала - ничего, забирает.
Нет, Мишка-баламут - в целом парень ничего, только немного, так сказать, с нарушением симметрии: сдвинутый в сторону своих необъяснимых фантазий. Дарья была знакома с Мештерхази со школьных лет - учились вместе. К тому ж дачи их родителей стояли по соседству. В старших классах он даже сделал неловкую попытку признаться ей в любви, Дарюшей называл, Дарёной, говорил, что она ему небом дарена. Потом провалил экзамены в какой-то московский институт (как будто в Казани их не хватало!), отслужил в армии, вернулся...
Что ли кто-то постучался? Дарья Васильевна бросила взгляд на будильник - пятый час. Кто может быть в такую рань, опять этот непутевый?
- Кто там? - спросила она, выйдя в сени. За дверью висело пустое молчание.
Показалось... Хозяйка, потягиваясь, прошла в свою «избушку-старушку» (опять же Мишка придумал такое название дачному домику Дарьи Васильевны), отпила кваску и устроилась поудобнее на кровати. И то - лето, отпуск, торопиться некуда. Если бы еще этот баламут не досаждал своими выходками.
И откуда он взялся? Столько лет пропадал в безвестности, а тут на тебе, свалился как черт на голову на родителеву дачу и теперь покоя не дает. И ведь толком о себе ничего не рассказывает: где, что? Отшучивается по обыкновению - дескать, находился в другой галактике с дружественным визитом. Фантазер!.. А может, на зоне сидел? А может, за ним три убийства числятся? Как вот с таким по-нормальному общаться?..
Последние мысли в голове Дарюши начали расплываться, превращаясь в туманные образы предрассветного сна. Из серой дымки проступили какие-то гигантские цветы, похожие на пальмы, дорожка среди них, а далеко на взгорке - то ли замок, то ли космический корабль огромного размера. Она как будто шла, чему-то улыбаясь, по направлению к взгорку, а вокруг на полянках праздновали люди. Нет, не люди - странные существа, похожие на людей: высокие, стройные, с большими круглыми лицами, растянутыми в улыбки. Девочке Дарюше было совсем не страшно, она улыбалась незнакомцам и приветливо махала им рукой. Ощущение праздника и предстоящего счастья не покидало ее.
От одной компании на полянке отделился высокий мужчина. Он подошел к Дарёне и с улыбкой протянул ей руку. На раскрытой ладони лежал драгоценный камень неземной красоты. Подошедший ничего не сказал, но девочка услышала будто с небес:
- Возьми, этот камень принесет тебе счастье!..
- ...Бери, не бойся! - Дарья Васильевна открыла глаза и увидела склонившегося над ней человека в маске со страшной гримасой, похожей на улыбку. Он протягивал ей раскрытую ладонь.
- А-а-а! - взревела объятая ужасом женщина и, схватив стоявшую рядом с кроватью щетку, огрела пришельца по голове. - Гад! Зараза! Сволочь маскарадная!..
Удары сыпались на распростертое тело один за другим. К счастью, боевой дух быстро покинул разошедшуюся было в оборонительных действиях женщину. Она отставила щетку и склонилась над лежащим человеком.
- Эй, ты кто? Мишк, ты что ли? - Дарья Васильевна осторожно сдвинула маску с лица. Перед ней с закрытыми глазами и окровавленной головой лежал Мештерхази.
- Ой, дура я, дура! Да как же так? Да сам же дурак - напугал до полусмерти! - женщина заметалась по домику, не соображая в суете, где у нее бинт и пузырек йода. Медикаменты в конце концов нашлись, она дрожащими руками вытерла кровь, смазала ранку йодом и перевязала голову. Мештерхази не подавал признаков жизни.
- Как же это, убила, что ли? - у Дарьи Васильевны подкосились ноги. Она сползла на пол, села, прислонившись спиной к кровати. Голову Мештерхази женщина положила на колени, гладила ее, что-то бормотала бессвязно. И вдруг ее прорвало: Дарюша-Дарёна разразилась рыданиями и причитаниями о своей «никому-то не нуженной судьбинушке». Как будто весеннюю реку взломало половодьем и гладкая красивая ледяная поверхность расколошматилась на мелкие осколки в мутных бурунах.
- Ой, да что ж это со мной всю-то жизнь никто сосчитаться не хочет! Что я такого плохого натворила, если от меня всякий раз доброе отворачивается? Разве кому дорожку перешла, зла пожелала? Господи, да чем же это я тебе так не угодна, что ни мужа мне не позволил, ни детишек? Десять лет по больницам - то батенька помирал, то маменька уже встать не могла... И теперь вот одна, совсем одинешенька! - Дарья Васильевна голосила, не вдумываясь в необычные слова-признания, а рукой гладила и гладила поникшую голову Мештерхази.
- Вот и твою-то жизнь, Мишенька, оборвала ненароком. А ведь никто, кроме тебя, не говорил мне про красоту мою, про любовь не говорил. Да если б ты знал... Я, может, только о тебе одном все время вспоминаю... И зачем ты уехал, зачем бросил нас? Зачем меня бросил?
- Я тебя не бросал.
- Ай! - Дарья Васильевна вскрикнула и в испуге спихнула с колен голову Мештерхази. - Что ты меня все время пугаешь, клоун разрисованный? Живой?.. А я уж подумала, что того - ну, насмерть тебя щеткой. А и нечего маскарадничать!
- Прости, Дарюша, не хотел я тебя пугать. Наоборот, прощения пришел просить за долгие годы нашей разлуки.
- А эту, - женщина кивнула в сторону валявшейся в углу странной маски, - специально, по торжественному случаю надел?
- Эту?.. А у нас в Африке, когда идут грехи замаливать, всегда такую маску надевают.
- «У нас в Африке...» Кривляка несчастный! Не можешь не приврать чего-нибудь такого!
- Я не вру. Я ведь из Африки только из-за тебя и вернулся. Не мог жить одними воспоминаниями. Ладно, потом расскажу, если захочешь. А теперь слушай: Дарюша, прости меня за шестнадцать лет разлуки и выходи за меня замуж! Пожалуйста...
От такого поворота событий ноги у Дарьи Васильевны подкосились в очередной раз. Ополоумевшая от неожиданного признания, она сидела на кровати и часа два слушала не впитывая горячие признания и пространные рассказы Мештерхази.
- Миш, а что ты мне в ладони протягивал? - спросила пришедшая наконец в себя женщина.
- А-а! Сейчас, - Мештерхази пошарил глазами по полу, поднял что-то и протянул Дарье Васильевне. - Вот!
На его ладони лежал необыкновенной красоты алмаз...
Нет, Мишка-баламут - в целом парень ничего, только немного, так сказать, с нарушением симметрии: сдвинутый в сторону своих необъяснимых фантазий. Дарья была знакома с Мештерхази со школьных лет - учились вместе. К тому ж дачи их родителей стояли по соседству. В старших классах он даже сделал неловкую попытку признаться ей в любви, Дарюшей называл, Дарёной, говорил, что она ему небом дарена. Потом провалил экзамены в какой-то московский институт (как будто в Казани их не хватало!), отслужил в армии, вернулся...
Что ли кто-то постучался? Дарья Васильевна бросила взгляд на будильник - пятый час. Кто может быть в такую рань, опять этот непутевый?
- Кто там? - спросила она, выйдя в сени. За дверью висело пустое молчание.
Показалось... Хозяйка, потягиваясь, прошла в свою «избушку-старушку» (опять же Мишка придумал такое название дачному домику Дарьи Васильевны), отпила кваску и устроилась поудобнее на кровати. И то - лето, отпуск, торопиться некуда. Если бы еще этот баламут не досаждал своими выходками.
И откуда он взялся? Столько лет пропадал в безвестности, а тут на тебе, свалился как черт на голову на родителеву дачу и теперь покоя не дает. И ведь толком о себе ничего не рассказывает: где, что? Отшучивается по обыкновению - дескать, находился в другой галактике с дружественным визитом. Фантазер!.. А может, на зоне сидел? А может, за ним три убийства числятся? Как вот с таким по-нормальному общаться?..
Последние мысли в голове Дарюши начали расплываться, превращаясь в туманные образы предрассветного сна. Из серой дымки проступили какие-то гигантские цветы, похожие на пальмы, дорожка среди них, а далеко на взгорке - то ли замок, то ли космический корабль огромного размера. Она как будто шла, чему-то улыбаясь, по направлению к взгорку, а вокруг на полянках праздновали люди. Нет, не люди - странные существа, похожие на людей: высокие, стройные, с большими круглыми лицами, растянутыми в улыбки. Девочке Дарюше было совсем не страшно, она улыбалась незнакомцам и приветливо махала им рукой. Ощущение праздника и предстоящего счастья не покидало ее.
От одной компании на полянке отделился высокий мужчина. Он подошел к Дарёне и с улыбкой протянул ей руку. На раскрытой ладони лежал драгоценный камень неземной красоты. Подошедший ничего не сказал, но девочка услышала будто с небес:
- Возьми, этот камень принесет тебе счастье!..
- ...Бери, не бойся! - Дарья Васильевна открыла глаза и увидела склонившегося над ней человека в маске со страшной гримасой, похожей на улыбку. Он протягивал ей раскрытую ладонь.
- А-а-а! - взревела объятая ужасом женщина и, схватив стоявшую рядом с кроватью щетку, огрела пришельца по голове. - Гад! Зараза! Сволочь маскарадная!..
Удары сыпались на распростертое тело один за другим. К счастью, боевой дух быстро покинул разошедшуюся было в оборонительных действиях женщину. Она отставила щетку и склонилась над лежащим человеком.
- Эй, ты кто? Мишк, ты что ли? - Дарья Васильевна осторожно сдвинула маску с лица. Перед ней с закрытыми глазами и окровавленной головой лежал Мештерхази.
- Ой, дура я, дура! Да как же так? Да сам же дурак - напугал до полусмерти! - женщина заметалась по домику, не соображая в суете, где у нее бинт и пузырек йода. Медикаменты в конце концов нашлись, она дрожащими руками вытерла кровь, смазала ранку йодом и перевязала голову. Мештерхази не подавал признаков жизни.
- Как же это, убила, что ли? - у Дарьи Васильевны подкосились ноги. Она сползла на пол, села, прислонившись спиной к кровати. Голову Мештерхази женщина положила на колени, гладила ее, что-то бормотала бессвязно. И вдруг ее прорвало: Дарюша-Дарёна разразилась рыданиями и причитаниями о своей «никому-то не нуженной судьбинушке». Как будто весеннюю реку взломало половодьем и гладкая красивая ледяная поверхность расколошматилась на мелкие осколки в мутных бурунах.
- Ой, да что ж это со мной всю-то жизнь никто сосчитаться не хочет! Что я такого плохого натворила, если от меня всякий раз доброе отворачивается? Разве кому дорожку перешла, зла пожелала? Господи, да чем же это я тебе так не угодна, что ни мужа мне не позволил, ни детишек? Десять лет по больницам - то батенька помирал, то маменька уже встать не могла... И теперь вот одна, совсем одинешенька! - Дарья Васильевна голосила, не вдумываясь в необычные слова-признания, а рукой гладила и гладила поникшую голову Мештерхази.
- Вот и твою-то жизнь, Мишенька, оборвала ненароком. А ведь никто, кроме тебя, не говорил мне про красоту мою, про любовь не говорил. Да если б ты знал... Я, может, только о тебе одном все время вспоминаю... И зачем ты уехал, зачем бросил нас? Зачем меня бросил?
- Я тебя не бросал.
- Ай! - Дарья Васильевна вскрикнула и в испуге спихнула с колен голову Мештерхази. - Что ты меня все время пугаешь, клоун разрисованный? Живой?.. А я уж подумала, что того - ну, насмерть тебя щеткой. А и нечего маскарадничать!
- Прости, Дарюша, не хотел я тебя пугать. Наоборот, прощения пришел просить за долгие годы нашей разлуки.
- А эту, - женщина кивнула в сторону валявшейся в углу странной маски, - специально, по торжественному случаю надел?
- Эту?.. А у нас в Африке, когда идут грехи замаливать, всегда такую маску надевают.
- «У нас в Африке...» Кривляка несчастный! Не можешь не приврать чего-нибудь такого!
- Я не вру. Я ведь из Африки только из-за тебя и вернулся. Не мог жить одними воспоминаниями. Ладно, потом расскажу, если захочешь. А теперь слушай: Дарюша, прости меня за шестнадцать лет разлуки и выходи за меня замуж! Пожалуйста...
От такого поворота событий ноги у Дарьи Васильевны подкосились в очередной раз. Ополоумевшая от неожиданного признания, она сидела на кровати и часа два слушала не впитывая горячие признания и пространные рассказы Мештерхази.
- Миш, а что ты мне в ладони протягивал? - спросила пришедшая наконец в себя женщина.
- А-а! Сейчас, - Мештерхази пошарил глазами по полу, поднял что-то и протянул Дарье Васильевне. - Вот!
На его ладони лежал необыкновенной красоты алмаз...
