Снег под ногами поскрипывал словно в такт его мыслям. «Скрип-скрип...» «Надо же, никогда не думал, что я такой впечатлительный. Эта новенькая экономист Инна, оказывается, очень симпатичная и при том умница… Уже месяц у нас работает, а я только сегодня это заметил, когда она пришла ко мне с отчетом. Хм, стареешь... У нее необычные духи… или это что-то другое? Да уж, стоило больших усилий сосредоточиться на отчете… Ты ведь не опустишься до банального служебного романа? Ладно, котяра, завтра корпоративная вечеринка в честь праздника. С учетом тобой же установленных в меру демократичных нравов можешь пообщаться. По-дружески. Не забывая про дистанцию, субординацию и репутацию…
Интересные мысли накануне семейного праздника… да уж, семейного, хм. Семья – это что-то общее, а мы с женой давно совсем чужие. Ни объятий и поцелуев при встрече, как было вначале, ни банального «привет-дорогой-как-дела», как стало чуть позже. Теперь же нам сериал интереснее, чем усталый муж, пришедший с работы. Самое любимое развлечение – обсуждать с подругами, какие мы, мужья, такие-сякие. Так живут миллионы семей – слабое, но все же утешение. А что Новый год? Наготовим, напьемся, пройдемся, проспимся. Да уж, праздник - радость через клизму. Разве что ради дочки…»
«Скрип-скрип…»
Примерно так он рассуждал, неизбежно приближаясь к собственному дому. Ключи, до оскомины знакомая обстановка, звук работающего ТВ, малышка Кристинка, с возгласом «Папа, папа!» прибежавшая его встречать, традиционное женушкино «Вынеси мусор!» из глубины квартиры. Он снова попал в привычный вечерний алгоритм: тапки, ужин, телевизор. И как глупый апофеоз глупого вечера – такой же глупый сон. Отрубиться до утра, а там снова с головой в работу.
Наступил вечер 27 декабря. Народ стекался в банкетный зал арендованного уютного ресторанчика. Наконец вечеринка началась, произнесли первые официальные тосты, затем, уже чуть более душевно, - вторые. Вскоре коллеги стали разбиваться на кружки «по интересам» - к алкоголю и конечно же друг к другу. Обстановка разрядилась, спало напряжение последних дней. Заискрились улыбки, лица стали казаться более красивыми и добрыми, атмосфера наполнилась флюидами флирта. Через пару часов кто-то догадался сделать музыку погромче, и все высыпали на маленький танцпол. Пока приглашенный Дед Мороз в зале за полупустым столом под шумок налегал на выпивку, а Снегурочка напропалую кокетничала с начальником одного из отделов, бухгалтерия зажигала в стиле 80-х, раззадоривая отдел снабжения. Обстановка окончательно лишилась формальности.
Роберт, слегка захмелевший и в данный момент утомленный собственным статусом руководителя, сидел в одиночестве в маленькой уютной VIP-комнате, примыкавшей к банкетному залу. Он развлекался тем, что из-за тяжелых приспущенных портьер вел наблюдение за отдыхающим коллективом. В воздухе витал запах праздника - духов, сигарет и закусок.
Вдруг в комнату вошла Инна. Вошла, принеся с собой сладковато-пряный экзотический аромат. Смутилась (или изобразила смущение - о, коварные женщины!): «Извините, Роберт Ренатович, я не знала, что вы здесь. Мне сказали, в этой комнате можно покурить - видимо, разыграли. Пойду поищу шутников». А глаза-то зеленые с искрой, кошачьи, чуть низковатый голос, губы тронуты легкой улыбкой, в левой руке - ароматная сигарилла. Повернулась, и каплями хрусталя взметнулись сережки, заиграло на изгибах тела золотистое платье.
«У нее такой чудесный голос! А выглядит она просто королевой бала!» - Роберт очнулся и поспешил ее заверить, никаких проблем - курите и вообще ему тут скучно. Чудеса в предновогоднюю ночь да и только. А почему бы и нет? Налил себе и даме по бокалу шампанского, произнес банальный новогодний тост. Их бокалы встретились в легком прикосновении, они стоя выпили. Отставив в сторону напиток, Инна с интересом оглядела комнату. Роберт украдкой наблюдал за ней, сердце его билось.
Вдруг взгляд Инны упал на стол. Там на большом керамическом блюде россыпью лежало ореховое ассорти. Инна подалась вперед и, обдав Роберта пьянящим ароматом, двумя пальчиками взяла длинный изящный орешек. «Я очень люблю миндаль», – словно оправдываясь, бархатным голоском произнесла она. И неожиданно поднесла орешек к его губам. Ее глаза, такие огромные и бездонные, оказались у самого его лица.
В этот момент Роберт понял, что готов сидеть в этой накуренной комнатке хоть до утра, а может, и дольше, растягивая удовольствие быть рядом с этой женщиной. Он боялся, но страх был иного, чем обычно, рода. Он боялся, что это все вдруг раз и навсегда закончится. Не строил никаких планов, не анализировал и не загадывал. Все было старо как мир, но думать об этом не хотелось…
С той новогодней вечеринки прошло немало лет. Как-то жена Роберта, затеяв генеральную уборку накануне очередного 31 декабря, нашла на антресолях старое мужнино портмоне. Женское любопытство побудило ее залезть внутрь и исследовать содержимое. Вдруг она нащупала нечто – как оказалось, в маленьком потайном кармане бумажника лежал небольшой изящный орешек цвета загорелой кожи. Жена достала его и, повертев в пальцах, поднесла ближе к лицу – словно рассчитывала увидеть на нем тайное послание, нацарапанное микрошрифтом. Удивительно, но орешек до сих пор не утратил своего теплого горьковато-сладкого запаха. Женщина брезгливо поморщилась. Орешек полетел в мусорное ведро.
