Уже прошло минут десять, как поезд сбавил ход. За окном медленно проплывали унылые улицы с двух- и трехэтажными домишками, мусорные свалки и хилые деревца, похожие на сгорбленных старушек, стоящих возле хлебных киосков в надежде на подаяние. Затем где-то впереди бесцветный голос женщины-информатора произнес из динамиков:
- Уааа аааы. Оэ оа аа ыыае а эый у. Уэ оооы.
Грянул бравурный марш, не вязавшийся ни с погодой за окном, ни с заспанными лицами пассажиров, и прибывшие в столицу республики граждане потянулись к выходу. Вместе с ними сошел на мокрый асфальт молодой еще мужчина неприметной наружности в серых джинсах и куртке, которую носит в это время года каждый второй казанец. Мужчина был без поклажи и вместе с группой пассажиров пошел вдоль перрона к транспортной остановке. Миновав ограждения, он повернул к зданию пригородных касс, вошел в его стеклянные двери и направился к камерам хранения. Уверенно открыв одну из ячеек, достал спортивную сумку и пошел к выходу.
На Восстания, в подъезде сталинки, найденным в кармашке сумки ключом приезжий открыл дверь на втором этаже, вошел в квартиру и плюхнулся на продавленный старомодный диван. Затем открыл сумку, достал незапечатанный конверт, небрежно пересчитал вложенные в него стодолларовые бумажки - аванс за работу - и долго смотрел на цветную фотографию хорошенькой молодой женщины с глазами, лучащимися светом и добротой.
Он давно уже перестал обманываться насчет чистых помыслов и добрых глаз. Что же касается человеческой совести... Самым совестливым из всех людей казался его предыдущий клиент, задумавший стать депутатом и стремительно набиравший очки. Он чуть не плакал при виде нищих старух и стариков, и главным пунктом его программы было двукратное повышение пенсий. Уже после его кончины выяснилось, что в начале девяностых сей кандидат промышлял тем, что вырывал у старух сумочки, в которых лежала только что полученная пенсия. Что же касается добрых глаз, то такие были у педагога Чикатило...
- Каждого человека есть за что убить, - произнес приезжий фразу, ставшую кредо его жизни.
Он повернул фото обратной стороной и прочитал написанный печатными буквами адрес. В самом низу карточки было дописано: «Две недели».
Ранним утром следующего дня, позавтракав в кафешке, приезжий направился к ближайшей ночной стоянке, будка охранника которой в это время была пуста. Там он подошел к одиноко стоявшей «шестерке», сел в нее и поехал по адресу, что был на фото. Нужный ему дом, вернее, особняк в три этажа, он нашел сразу. Среди полутора десятков таких же домов он выделялся двумя средневековыми башенками по фасаду. Остановив машину на противоположной стороне улицы, приезжий откинул сиденье и принялся наблюдать за домом. Минут через сорок ворота усадьбы открылись, и из них выехал серебристый Volkswagen. За рулем была дама с фотографии. Он тронулся следом. Поколесив по городу, Volkswagen остановился возле двухэтажного здания больницы за кованой оградой. Клиентка вынула из багажника две большие сумки и вошла в здание. Выждав минуту или две, наблюдавший пошел за ней. Увидев спину клиентки, он уперся взглядом в доску объявлений.
- Настасьюшка пришла, - услышал он голос вахтерши и скосил глаза в ее сторону. Вахтерша и уборщица, обеим годов за семьдесят, смотрели вслед удалявшейся женщине. - Каженный день ходит, и все с полными котомками. На всю палату продукты носит, добрая душа.
- Ну а чо ей, мужик-то у нее богатый, - попыталась было съехидничать уборщица, но вахтерша сердито оборвала ее.
- Не говори так, Марья Ивановна, грех про Настасьюшку так думать. Она ведь не к сродственнице своей ходит, а к соседке своей бывшей, баушке старенькой. Дети да внуки, вишь, не ходют, а она - ходит. Понимать надо. Она еще детскому приюту помогает, телевизор вот им купила. И не на мужнины деньги, а на свои.
- И слова тебе поперек не скажи, - пробурчала уборщица.
- Вот и не говори, - отрезала вахтерша.
За последующую неделю человек в серых джинсах дважды сопровождал клиентку в женский монастырь, четыре раза ездил до детского приюта и ежедневно экскортировал ее до знакомой уже больницы. Приезжая к себе на квартиру, сидел какое-то время задумавшись, а как-то раз даже закурил, что с ним случалось крайне редко.
Однажды он тормознул возле офиса из бетона и зеркального стекла: здесь работал муж клиентки. Человек в серых джинсах знал, что заказчик - он, вот и захотелось взглянуть на место его работы. Профессиональным взглядом отметил, что позиция на чердаке девятиэтажки метрах в двухстах от офиса вполне приемлема для выстрела. А клиентка за эти дни не раз приезжала в офис к окончанию рабочего дня, после чего они с мужем отправлялись ужинать в ресторан.
Этой же ночью он прошел в дом, поднялся на последний этаж и пробрался через квадратный зев на чердак. Даже ночью подъезд зеркального офиса просматривался великолепно. Человек в серых джинсах спрятал винтовку и вернулся к себе на квартиру. На следующий день, сев на хвост клиентке, он до вечера катался за ней по всему городу, пока не понял, что она едет к мужу. Быстро домчав до высотки, он поднялся на девятый этаж, ящеркой юркнул на чердак и достал винтовку. Отдышавшись, занял позицию у крохотного оконца.
Клиентка приехала через несколько минут. Она вышла из машины и почти бегом прошла в двери офиса. Киллер сморгнул и положил палец на спусковой крючок. Минут десять он почти не дышал, не спуская взгляда с офисного крыльца. Наконец зеркальные двери открылись, и клиентка вышла. Палец киллера стал медленно надавливать на крючок. Когда в дверях показалась лысина мужа, он плавно дожал крючок до конца. Во лбу мужчины образовалась аккуратная дырочка, и одновременно из его затылка веером плеснуло на стеклянную гладь двери. Приезжий вытер платочком винтовку и положил ее на загаженный голубями пол...
- Уааа аааы. Оэ аа оа оааыа эоо уи. Уэ оооы, - послышался бесцветный женский голос. Поезд медленно тронулся, и из динамиков полился знакомый бравурный марш. Человек в серых джинсах и ширпотребовской куртке посмотрел в окно.
- Каждого человека есть за что убить, - тихо сказал он своему отражению в стекле. - Правда, все же существуют редкие исключения. Но они, - он усмехнулся, - только подтверждают правило.
Полина ФЕДОРОВА
