Надо же, как стремительно теперь несется время! Кажется, еще вчера мы в институте отмечали юбилей нашего знаменитого профессора Смирнова - славное 75-летие. А гляди ж ты, уже и очередной юбилей не за горами: скоро старику стукнет восемьдесят. Тем не менее доктор физико-математических наук Павел Петрович Смирнов все еще оставался бодрым и живым, спину держал прямо и бегал по институтским коридорам все той же знаменитой своею походкой-иноходью, подпрыгивая, словно журавль, на длинных ногах.
В последнее же время он даже не бегал, а просто летал. Весь институт только и говорил, что о романе ПП со студенткой Ларочкой Пудовцевой. Почти шестидесятилетняя разница в возрасте казалась настолько немыслимой, что поначалу никто и не верил, что такое действительно возможно. Однако пришлось поверить, тем более виновницей огласки скандальной сенсации явилась профессорская дочь.
Полину Павловну кидало в оторопь при мысли, что новоявленная мачеха младше собственной внучки, то бишь дочери Полины Павловны! Всем понятно, что не старик ей нужен, а стариковская квартира.
Дочь пыталась вразумить отца. Но Смирнов и слушать не стал:
- Да, девочка живет у меня. Ну и что в том плохого? Или тебя волнует, что после моей смерти все достанется не тебе, а ей? Рано вы меня хороните!
Вот и говори с влюбленным пнем! Полина Павловна решила объясниться с Ларочкой. Дождалась ее после лекций, пригласила в кафе.
- Успокойтесь, ради бога, - ответила та, - мне от ПП ничего не надо. Я просто хотела скрасить его последние годы. Вы же знаете, ваш отец - необыкновенный человек!
Ничего необыкновенного Полина Павловна за своим отцом не замечала. Не хотелось прямо переходить к меркантильным выяснениям, однако пришлось. Ларочка подтвердила, что завещания профессор не составлял, но после визита дочери решил пригласить нотариуса.
Пришлось напроситься проводить девочку до профессорской квартиры, чтобы напрямую спросить, кому та достанется.
Смирнов встретил на удивление мирно. Поцеловал обеих в лоб. Пригласил на кухню, где готов был душистый чай. Оказался настолько любезен, что не стал тратить время на увертюры, а сам перешел к делу.
- Полинька, ты, наверное, беспокоишься по поводу завещания? А знаешь, что по закону его могут огласить лишь после моей кончины? Впрочем, я могу назначить официальное его оглашение, если ты будешь настаивать.
- Папа, ну зачем... Мне достаточно того, что ты сам скажешь. Пойми, я не для себя прошу. Нам с мужем ничего не надо. Но у тебя есть внуки, правнуки.
- Правда? Где же вы все были столько лет? Ваша мама, если ты помнишь, умерла почти двадцать лет назад. Извини, я не дал дуба сразу вслед за ней, все еще живу. И между прочим, не жалуюсь. Хвала Господу, нашлась добрая душа, пожалела старика, согласилась разделить с ним крышу над головой, выслушивать его нудные монологи долгими зимними вечерами. И ты сразу вспомнила, что у тебя есть отец? Или тебя беспокоит только наследство? Но кажется, я ничего такого не нажил, кроме старенькой квартирки.
- В центре, - не удержалась от замечания Полина Павловна.
- Да, и с высокими потолками! - заорал ПП. Его артистическая манера вести беседы за чаем предполагала легкие переходы от задушевного пришептывания к громоподобным возгласам. - И заметь, по закону первоочередным наследником квартиры является законная супруга, а потом уже дети. Но я предвидел, что тебя именно квартирный вопрос будет заботить больше всего, поэтому завтра же составлю завещание.
Однако назавтра решить вопрос не удалось. Ночью профессор почувствовал себя плохо, пришлось вызывать «скорую». Врачи успокоили: второго инфаркта нет, однако нужны постельный режим и покой.
Полина Павловна чувствовала себя виноватой. Не хватало, чтобы она стала причиной смерти отца. Через день к ней в школу зашла Ларочка.
- Вы меня извините, - начала она без предисловий, - мне действительно не нужна квартира, ничего не нужно, только бы он быстрее выздоравливал. Ради этого я даже согласилась сегодня расписаться с ним... Но ни на что не претендую! Не верите? Я могу познакомить вас с моими родителями, они очень обеспеченные люди. Во всяком случае, папа может мне купить три такие квартиры. Но я даже от машины отказалась. Павел Петрович все во мне перевернул, я стала совсем другой. Он открыл мне глаза на мир, на нашу историю, на религию. Неужели вы с ним ни о чем таком никогда не говорили? Профессор Смирнов не только выдающийся математик, он мыслитель, философ. Мир стоит лишь потому, что среди нас остались такие замечательные старики! В конце концов, он покорил меня тем, что никто никогда и нигде - ни дома, ни в школе, ни в институте - не относился ко мне так достойно, так нежно и уважительно.
Эту тираду слышали все собравшиеся в учительской. Прозвенел звонок на урок - и Пудовцева ушла, передав на прощание, что ПП хочет нынче видеть дочь.
Полина Павловна застала у профессора нотариуса. Тот предупредил, что не хватает еще одного заинтересованного лица - сына Алексея. Но поскольку последний не мог приехать из Америки, он должен огласить волю заявителя.
Завещание оказалось коротким. Квартиру в равных частях отец оставлял детям - сыну и дочери. Старинную кабинетную мебель и личные бумаги - институтскому музею. Молодой жене он завещает свою домашнюю библиотеку.
- Ну, успокоилась теперь? - поднял голову с подушки Павел Петрович. - Можешь дальше жить, как жила. Ко мне по-прежнему не приходить месяцами. Надеюсь, на похороны хотя бы явишься. Квартира ваша, делайте с ней что хотите. А теперь оставь нас, пожалуйста.
Полина Павловна уходила, не чувствуя радости победы. Наоборот, ей даже пришлось мысленно уговаривать себя, что она все сделала правильно. А в бескорыстные чувства молодой мачехи все равно не поверила.
И зря. Ларочка, как только ушел нотариус, стала выговаривать ПП: дескать, не стоило устраивать этот спектакль. Повторила, что ей ничего от него не нужно.
- В этих книгах ты найдешь великих собеседников, когда меня не станет, - улыбался Павел Петрович. - Я счастлив, что ты это понимаешь. Книги - главное наше богатство! Лучший наш капитал, жаль, что нынешние об этом забыли. А Полинька просто дура! Пусть подавится этими квадратными метрами. А ты, если вдруг когда-нибудь решишь продать мою библиотеку, знай, моя донна, - она стоит раза в три дороже квартиры.
Сергей ТИМОФЕЕВ