ЖЕНСКАЯ МЕСТЬ

ЖЕНСКАЯ МЕСТЬ

news_top_970_100

Эта история произошла в нашем городе, кажется, в конце пятидесятых годов прошлого столетия. В анналах истории Казани, по крайней мере советского периода, подобного случая еще не бывало.

Собственно, дело обстояло следующим образом. Шел себе по улице Кирова некто гражданин Анатолий Фиогенов годов эдак двадцати четырех от роду. Хрустел под ногами мартовский снежок, запоздалый в этом году морозец бодрил, солнце, уже теплое, куда ни поверни - светило прямо в глаза, и жизнь казалась удивительной и прекрасной.

Следом за молодым гражданином, не сводя с него горячечного взора, шла молодая женщина, или, вернее сказать, девица, держа одну руку в кармане простенького пальто. Скоро она прибавила шагу, и когда Фиогенов уже подходил к районному отделению милиции, вытащила из кармана руку. Блеснула сталь револьвера, через мгновение плюнувшего огнем. Фиогенов вскрикнул и, не оглядываясь, бросился бежать.

Девица, недобро усмехнувшись, побежала за ним, пальнув еще два раза. Но промахнулась. Редкие прохожие, отвыкшие от пальбы на улицах за пятнадцать лет (с тех самых пор, когда была ликвидирована банда Анисимова - что-то наподобие «Черной кошки»), шарахнулись от девицы как от скаженной, а гражданин Фиогенов стрелой влетел в отделение милиции.

Добежав до его ступеней, девица схватила револьвер обеими руками и направила его на себя.

- Стой! - закричал выскочивший из дверей отделения пожилой сержант, пытаясь отнять у нее оружие. - Не делай этого!

- Пусти, не твое дело, - пыталась отбиться от него девица.

- Нет, мое, - вырвав наконец револьвер из ее рук, выдохнул сержант. - А ну пошли.

Так покушавшаяся на жизнь гражданина Фиогенова Анатолия Феофилактовича девица была арестована, на нее завели уголовное дело, а сама она до суда была помещена в камеру следственного изолятора. И закрутилась следственная машина, которая остановилась лишь после полного выяснения всех обстоятельств этого дела. То бишь ровно через пять месяцев.

Обстоятельства, вскрывшиеся в результате следствия, были следующие.

Стрелявшая в Фиогенова девица Ирина Фролова признавала себя виновной в покушении на убийство. Однако совершала она этот, надо сказать, противоправный поступок, с ее слов, «вследствие сильного душевного возбуждения», вызванного, прямо скажем, совсем даже несоветским поведением в отношении ее самого гражданина Фиогенова.

- Он ведь жениться на мне обещался, - показывала на суде Фролова. - Цветы дарил, леденцы в коробочках. А как девственности меня лишил, так и запропал, глаз ко мне не кажет. А ведь это вам не комар чихнул - порядочной девушке ни за что ни про что девственности лишиться. Раньше-то, ну, до этого самого дела, Толик каждый день ко мне хаживал. А как свершилось меж нами... это самое, так он, котяра гадский, даже здороваться при встречах перестал...

Анатолий Феофилактович все отрицал, заявляя, что с Фроловой знаком близко не был, а стало быть, никакой девственности ее не лишал.

- Она сама ко мне приставала: женись да женись, - делая жалостливые глаза, говорил он с надрывом. - А когда я ей отказал и стал ее избегать, она начала мне угрожать. «Убью, - говорит, - если ты меня замуж не возьмешь». Серьезного значения этим угрозам я не придавал. А зря, как оказалось...

Слава богу, нашлись добрые люди, которые подтвердили, что были гражданин Фиогенов с гражданкой Фроловой в бо-ольшой дружбе и что Толик-де считался уже женихом Ирины. А Фролова - девушка деревенская, тихая да скромная, в город приехала с родителями недавно, как только товарищ Хрущев крестьянам паспорта разрешил выдавать, а посему нравов городских не знает.

- Ежели она такая скромная да тихая, так пошто мужику до свадьбы дала... себя отдала, то есть?! - послышалось из зала.

Судья, нахмурившись, стукнула карандашиком по столу, промолчала. Но на Фиогенова глядела недобро.

- После Нового года я как-то подошла к нему: здравствуй, Толя, - продолжила Фролова с полными слез глазами. - А он мне: убирайся, мол, к чертовой бабушке. Я, дескать, с такими, как ты, знакомств не вожу. И все это - на людях! Вот я и решилась...

Прокурор просил три года исправительных - ранение Фиогенова оказалось плевым: пуля запуталась в его пальто на вате и, кроме синяка под лопаткой, никакого больше вреда не причинила. Защитник же просил полного оправдания и освобождения из зала суда, ссылаясь на то, что синяк не есть вред здоровью и что револьвер, из которого она стреляла, не ее, а отца, а посему, ежели и стоит привлекать кого за присутствие в этом деле револьвера, так это самого Кондратия Фролова.

- Хотя и его привлекать не за что, разве за ненадлежащее хранение оружия. Ибо револьвер этот наградной, с гравировкой, из рук самого генерала Батова полученный, - закончил свою речь защитник.

Суд совещался недолго. И Ирину Фролову оправдали. Ведь что есть у молодой девушки? Только ее честь. И лишиться ее без всякой свадьбы за какие-то там леденцы да цветочки - это вам не комар чихнул.

Вот такие были еще совсем недавно времена, и такая вот история произошла некогда в нашем городе.

Алексей РУБАНОВ.

news_right_column_240_400
news_bot_970_100