А все, наверное, потому, что моя рука помнит тепло и дрожь маминой руки и ее задыхающиеся просьбы: «Артурчик, не отставай!» Но, впрочем, обо всем по порядку.
Через месяц после того как я родился, отца посадили в тюрьму. С тех пор его я видел только на кратких свиданиях, полагавшихся заключенному. Узнавал, чтобы забыть до следующего раза. Как страдала и мучилась моя мать, невозможно рассказать. Как она, вертясь на двух работах, старалась прокормить меня и старшую сестру. Как, выгадывая и экономя, копила деньги на передачу, чтобы раз в несколько месяцев повезти неподъемные баулы и нас на встречу с отцом...
Так прошло десять лет. Я помню, что все это время возле матери вертелись какие-то мужчины - она была статной миловидной женщиной. Но удача не улыбалась ухажерам, мать преданно любила отца. А ведь он сидел за изнасилование…
В последние три-четыре года он трудился где-то на лесоповале в Пермской области. Туда мама взяла только меня - подростка. Я не помню, как мы проходили через ограждение, не помню, что произошло, но факт, что мы стоим на узкоколейке - и это единственный способ добраться до лагеря отца, засел в моей памяти отчетливо. Сопровождающий подвел нас к дрезине, на которой уже сидело несколько заключенных, сложил наши вещи и сообщил, что дальше мы поедем одни. Я не понял, что произошло, когда услышал мамин отказ. Это потом уже она объяснила мне, что просто побоялась ехать с ребенком без охраны. Сейчас, знаете ли, детям и женщинам не рекомендуют в лифт с незнакомыми садиться, а тут пятнадцать километров ехать. Сложно психологически…
Дрезина тронулась и скрылась из виду. Через некоторое время зашагали и мы - бодрый шаг постепенно перешел в легкий бег: слишком неприветливым становился лес с обеих сторон. Постепенно он становился все мрачнее и непроходимее - так рассказывала мне мама позже - я-то все воспринимал не более чем приключение. Моя мама - бывшая спортсменка, занимавшая не раз первые места в беге на лыжне, приучила к длительным пробежкам и меня. Но все-таки я был еще ребенком. После часа нашего бега, мне казалось, что у меня в горле застыл ком, ноги плохо слушались, однако мамин голос рядом настойчиво умолял двигаться. «Скоро стемнеет, Артурчик, могут выйти волки, а у нас нет даже ружья…»
Когда появились первые строения, я был почти без сознания - впрочем молодой организм справился с усталостью довольно быстро - уже вечером мы увлеченно рисовали с отцом корабли…
С той поры прошел уже не один десяток лет, отец вернулся и зажил обычной мирской жизнью: кривая дорожка не затянула его. Родители уехали из Казани, поселились в живописном местечке в пригороде. Папа до сих пор работает на стройке, мама занимается садом-огородом. Летом растит внуков.
Глядя на этот милый союз почти гоголевских старичков, даже в голову не может прийти, что в их жизни была долгая разлука, десятикилограммовые сумки с папиросами и сухарями, почти пятнадцатилетняя преданность вопреки обстоятельствам и такой страшный бег по узкоколейке. Поэтому во всех жизненных ситуациях я стараюсь, как водолаз, прощупать глубину. И успокаиваюсь, если она есть - поверьте мне, настоящая любовь не умирает!
