Горячая картошка
5 мая 1941 года моему папе исполнилось 13 лет, а спустя 10 дней ему приснился сон: его старший брат Эфраим скатился на санках с горы и, провалившись в прорубь, мгновенно исчез из вида. Память об этом сне мой папа пронес через всю жизнь и рассказал о нем на склоне лет незадолго до своей кончины. Сон этот оказался вещим...
С началом войны и объявлением всеобщей мобилизации Эфраим абый был призван в Красную Армию. Подготовку проходил в Казанском танковом училище. Он учился на шофера грузовика, а мой папа каждый день носил ему горячую картошку в кастрюльке, завернутой в бабушкину шаль, чтобы не остыла по дороге от дома на ул. Нариманова до танкового училища. Эфраим делился своей пайкой хлеба с младшим братом, и папа очень старался донести картошку горячей. Поэтому всю дорогу бежал без передышки.
Однажды, прибежав к воротам училища, услышал, что все уехали на фронт, а если эшелон еще не ушел, брата можно застать на вокзале. Папа бросился туда со всех ног, но тщетно. В это время Эфраим был уже на пути к фронту.
В 1942 году Эфраиму довелось побыть дома. Командир разрешил ему отлучиться на два часа: навестить маму, сестер и братишку. Он рассказал, что возит на передовую на грузовике снаряды для орудий и патроны. Солдаты приехали в Казань на завод ГАРО для ремонта грузовиков, и как только их починят, он снова отправится на войну. Это было его последнее свидание с родными. 28 февраля 1943 года папина семья получила похоронку: «Ваш сын, Гафаров Абдураим Мусинович (так по документам звали моего дядю. - Л.Х.Гаффарова), умер в госпитале от ран и похоронен в г. Лисичанске Ворошиловградской области».
«Ухожу на войну, и тебя нет дома...»
Как-то довелось нам с папой ехать в речной порт на троллейбусе. Когда проезжали под железнодорожным мостом, в это время по нему шел поезд. Вдруг на папу нахлынули воспоминания. Своим тихим грустным голосом он произнес: «До войны после уроков мы вдоль этой дороги пасли нашу козу, а в войну ходили вдоль железнодорожной насыпи и собирали картофельную кожуру и гнилые капустные листья, которые выбрасывали из вагонов, шедших на фронт. Из кожуры и листьев мы варили похлебку».
Во время войны моя бабушка Мугульсум Абдулгалимовна Амерханова, оставив дома троих детей, вместе с другими женщинами рыла окопы на границе с Удмуртией. А когда похолодало, женщин оставили валить лес. Бабушка рассказывала: с ними работали девушки и женщины, эвакуированные из блокадного Ленинграда. Наши женщины научили их заготавливать лыко и плести лапти, когда ночью грелись у костра. Днем пилили лес, обрубали сучья топорами и волокли бревна на опушку леса. Оттуда детишки-подростки из ближайших деревень увозили бревна на подводах, запряженных лошадьми. На этой работе моя бабушка очень серьезно заболела. Несколько дней она пролежала с высокой температурой в бреду, а когда пришла в себя, ее дети передали письмо, оставленное их отцом: «Ухожу на войну, и тебя нет дома. Дети остались одни...»
Мой дед в каждом письме писал: «Очень скучаю по Диние», ведь она была самой младшенькой в семье. В 1942-м после ранения и лечения в госпитале мой дед приехал в краткосрочный отпуск и ни на минуту не спускал с рук младшую доченьку - так по ней стосковался. Это был его единственный приезд. Из последнего его письма от 5 января 1943 года: «Мы готовимся к атаке. Бой будет очень жестоким. Не знаю, останемся ли в живых...» Весть о том, что Муса Закирович Гаффаров пропал без вести в боях под Смоленском, пришла в дом 10 марта 1943 года.
Трамвай №9
Когда я прохожу мимо станции метро «Суконная слобода» и вижу деревянный трамвай с дверями, распахивающимися гармошкой на ходу, вспоминаю папину младшую сестру - тетю Дину, как я ее называла. В войну она с 13 лет ездила на трамвае №9 от железнодорожного вокзала до Караваево на авиационный завод, где со своими ровесниками работала токарем, как взрослая - по 14 часов в сутки. Когда не было сил ехать домой, подростки, наскоро пообедав в заводской столовой, возвращались в цех. Сложив ящики для снарядов возле труб отопления и постелив на них газеты, спали, укрывшись телогрейками, пока мастер цеха не разбудит: «Вставай к станку - твоя смена!». Когда прекращалась подача электричества, шли пешком. Если трамвайные рельсы заметало снегом в буран, все пассажиры выходили из вагона и руками, ногами отгребали снег с рельсов, чтобы трамвай мог двигаться дальше.
Тетя Дина рассказывала, что в 1942 году в соседнем доме умер от голода шестилетний мальчик: «Незадолго до этого умерла его мама, отец погиб на фронте. Мы, соседи, по очереди подкармливали его, хотя сами голодали. Еду мальчику подавали в окно - изнутри он заперся. И вот однажды не подошел к окошку... Несколько дней ребята заглядывали в окно, но боялись войти к нему. А я бесстрашная была: толкнула форточку и влезла в комнату, где лежал мертвый мальчик. Ребята пошли за стариком через два дома от нас, чтобы он помог с похоронами. Взрослых никого не было. Мы, дети, по очереди вчетвером несли мальчика на кладбище. Когда устанем, положим его на землю, плачем, а дед читает суры из Корана. Могилку копали кто палкой, кто руками, кто лопаткой... По дороге домой тоже плакали: и его жалели, и за себя было страшно, ведь на его месте мог оказаться каждый из нас».
Кусочек пирога с тыквой
Любимыми деликатесами папы были белый хлеб, пряники и подсолнечная халва. Когда он ел халву или пряники, всегда говорил: «Мы во время войны переживали, что если она затянется надолго, на фабрике забудут рецептуру пряников и халвы. Мы мечтали вдоволь их наесться, когда закончится война».
У папиного старшего брата Эфраима был друг Мухтар Салихов. Он, как и мой дядя, погиб на войне совсем молодым парнем. Это общее горе сблизило и сдружило их младших братьев: моего папу Харуна и Айрата. Папа всю жизнь с благодарностью и уважением относился к семье друга. Он говорил: «Айрат в войну спас меня от голодной смерти». Тогда 400 граммов хлеба в день полагалось работающим, а школьникам как иждивенцам - лишь 200 граммов. Другой еды не было. Когда бабушка в лесах Удмуртии рыла окопы и валила лес, папа слег от истощения. «Когда пришел Айрат и увидел меня ослабевшего, поднял с кровати и за руку повел к себе домой. Его мама Фатыма апа испекла пирог из ржаной муки с тыквенной начинкой. Айрат напоил меня чаем из сушеной моркови и угостил кусочком пирога. Это был самый вкусный пирог за всю мою жизнь! Он спас меня от голодной смерти», - вспоминал папа.
Припек
Папина старшая сестра Хиндия апа проработала на хлебозаводе с начала войны до пенсии. Всегда была на хорошем счету. За доблестный труд награждалась медалями и орденами. Как-то раз Хиндия апа поделилась со мной, как она попала на хлебозавод.
Однажды школьница Хиндия не явилась в школу. Ее учительница пришла к нам домой выяснить причину. «А я рыдаю в голос, собирая вещмешок: отец получил повестку на войну. Какая уж тут учеба! - рассказывала тетя. - Соседка помогла мне устроиться на работу хлебопеком на хлебозавод вблизи железнодорожного вокзала. Технологи следили, чтобы мы не отщипывали припек - маленький кусочек теста, прилепившийся случайно к хлебной буханке, очень за это ругали. А мы дождемся, когда технолог отвернется, быстро отломим припек - и в рот. Припек во рту рассасывали так, чтобы никто не заметил. Когда хлеб выгружали из печи, всегда думали: хоть бы припек попался на буханке!» Свои хлебные карточки Хиндия апа отдавала моему папе. Вдоволь им удалось наесться хлеба только в 1948 году, когда отменили карточки на хлеб.
Маленький сапожник
Папа рассказывал: «Во время войны пошел работать сапожником потому, что работающим норма хлеба была в два раза больше. Но я все равно был голодным, ходил на работу, держась за стены домов и заборы, чтобы не упасть от слабости. Меня ведь никто не смог бы поднять - люди часто падали прямо на улице и умирали от голода. Нам вагонами привозили солдатские сапоги: окровавленные, рваные, с оторванными подошвами. Мы отмывали их от крови и грязи, ремонтировали и снова отправляли на фронт».
Однажды папа так замучился и устал, что проспал на работу. А за это могли посадить в тюрьму как врага народа! Хорошо, что сосед-старик посоветовал поймать пчелу, чтобы она ужалила за руку, а врачу сказать, мол, случайно на работе молотком ударил, вот рука и распухла. Вместе с сестрами папа ловил пчел по саду и благодаря этому получил освобождение от работы на три дня. Вот тогда он и отоспался!
30 апреля 1945 года моему папе пришла повестка из Татвоенкомата. Собрали всех, кому еще 17 лет не было, и приказали писать заявление с просьбой о добровольной мобилизации в ряды Красной Армии. Папа рассказывал: «Мы все написали заявление, и нам сказали, что если до 15 мая война не закончится, отправимся на фронт. Но я в любой момент был готов отправиться на фронт! А война закончилась 9 мая...»
Ляля Харуновна Гаффарова