Когда началась война. Из дневника ветерана

Специальность, правда, не ахти, но ведь работать надо, в труде позора нет. Пока, пользуясь краткосрочным отпуском, иногородние выпускники разъехались по домам. А мы втроем решили числа 20-го посетить с. Полибино, Музей-усадьбу С.Ковалевской. Но этому не суждено было сбыться. 17 июня меня вызвало руководство завода и назначило мастером по производству сливочного масла. Я тут же приступил к работе.22 июня мы с другом Юркой отправились в верховье реки позагорать и искупаться. Возвращались под вечер, шли вдоль реки и видели, как по железнодорожному мосту каждые 10 минут шли воинские эшелоны с танками, автомашинами с пушками. «Куда они?» - спросил Юрка. «Как куда? Под Идрицу, там военный полигон, маневры будут», - ответил я. Мы прошли через весь город, ничего не говорило о войне. Вечером решили пойти в кино, посмотреть фильм «Александр Невский». Пришли в клуб, а там уже был развернут военный госпиталь.23 июня штаб МПВО объявил, что город в угрожающем положении. Для оказания помощи в обороне города и эвакуации оборудования заводов и населения из г. Калинина (ныне Тверь) прибыли руководители обкома партии. 25 июня началось создание истребительного батальона из числа невоеннообязанных и непризывной молодежи. В этот батальон попал и я. Нам выдали винтовки, по двадцать патронов и одной гранате. В тот же день вечером на наш молокозавод прибыли военные из госпиталя за продуктами. Прежде чем забрать молоко и сливки, они заставили меня все попробовать. На казарменное положение меня не перевели, а обязали выдавать продукты госпиталю. На молокозаводе осталось всего четыре человека - я и три сотрудницы. Удивительный факт: фронт находился всего лишь в 70 километрах, а колхозы продолжали сдавать молоко. Я пытался возвращать его обратно, колхозники же в ответ требовали справку о сдаче. В итоге в горисполкоме приказали молоко больше не привозить. В этот день не было вручения свидетельств об окончании техникума, так как вручать было уже некому, почти все выпускники были мобилизованы. Я же продолжал работать на молокозаводе, продолжал выдавать продукты госпиталю, а по тревоге МПВО встречал беженцев из Гродно, Минска, Витебска. Были среди них и офицеры польской армии, в отдельные дни в город прибывали по 5 - 7 тысяч беженцев. Это была страшная картина народного горя - шли дети, потерявшие родителей, босые женщины с грудными детьми на руках. Кругом был слышен стон и рыдания. 30 июня завод закрыли, меня, как и многих других, перевели в охрану железнодорожного узла, где вместе с ВОХР мы охраняли мост, водокачку и т. п. Фронт приближался, началась эвакуация населения и оборудования с заводов. 2 июля - черный день для горожан. После обеда немецкий самолет разрушил железнодорожные станции Назимово и Великополье, обстреляли важные объекты города. Затем более 30 «Юнкерсов» в сопровождении истребителей начали бомбить эшелоны с боевой техникой, боеприпасами и людьми. В это время в грузовых парках находилось более 10 эшелонов с войсками и санитарными поездами. Стоны раненых, крики о помощи, предсмертное ржание лошадей в горящих вагонах - все слилось с воем падающих бомб в страшный гул. Когда прозвучал отбой военной тревоги, все, кто был близко, приступили к выносу раненых и убитых. У меня, как и у других ребят, кровь стекала по рубашке и штанам. В этот день погибло 570 человек, 916 были ранены.4 июля объединенный горисполком обратился к населению с просьбой: цветные металлы, самовары, чайники закапывать в землю, чтобы не достались врагу, а домашний скот угонять на восток, минуя Москву.6 июля в районе пос. Самара высадилось 6 парашютистов-диверсантов, которые наткнулись на саперов, минирующих подходы к городу, и были уничтожены.8 июля моя мать и сестра Тоня с маленькой дочуркой отбыли в эвакуацию. В этот день в город стали прибывать бойцы и командиры 22-й армии, понесшей большие потери под Минском. Началось формирование новых частей. 16 июля в район аэропорта ворвались 4 немецких танка и 10 мотоциклов с пулеметами. В засаде был Вася Зверев с друзьями. Как только танки приблизились, Вася с другом Колей забросали их бутылками с горючей жидкостью. Оставшиеся танки повернули назад, но были уничтожены ополченцами. 18 июля последний эшелон вечером покинул город, а утром в него вошли фашисты. Мы с населением и ополченцами направились в Марьинские леса. Шли рассредоточенно и осторожно, но не уберегли юного Зверева - он был сражен осколком мины. 19 июля началось формирование партизанской бригады. Истребительный батальон и ополчение были расформированы. Всем нам, кому не исполнилось 17 лет, было приказано идти на город Торопец и далее на Бологое. Выдали нам справки с номерами эшелонов, ушедших из Великих Лук. Подошедшие танковые части 21 июля освободили город, а в ночь на 23 июля снова сдали... Бои у стен города продолжались почти 15 месяцев.Через два дня прибыли в Торопец, оттуда добрались до станции Зеленый Дол. Здесь нам сказали, что наши эшелоны прошли неделю назад и разгрузились в Марийской Республике. В селе Помары я нашел сестру с дочкой, затем стал искать мать. Нашел ее в дер. Большие Верези Арского района Татарской АССР. Она решила там остаться, так как приняли ее хорошо. Я приехал в Казань и устроился на завод СК, через пару месяцев меня отправили в город Зеленодольск, на завод им. Серго.В марте 1942 года в клубе фанерного завода я встретил комиссара нашего истребительного батальона М.Н.Ермоловича. Он рассказал, что при создании партизанкой бригады был призван и направлен в войска ПВО. Теперь он командир зенитной батареи, прикрывающей мост через Волгу. Дважды побывал у него, но, придя в апреле, не застал - полк убыл под Сталинград. Летом 1944 года меня призвали в армию и отправили на Украинский фронт. День Победы праздновал в Моравской Остраве, в 1946 году был уволен в запас, а в 1952-м призван вновь... Но это уже другая история.