В первые дни войны отца и почти всех мужчин забрали на фронт. Молодежь старше 16 лет и бездетных женщин отправили на строительство Казанского обвода – оборонительных сооружений. Немцы так быстро наступали, что даже под Казанью предполагался один из рубежей обороны. Вскоре в нашей деревне остались одни женщины, старики да дети. Я была самой старшей в семье. Поэтому стала работать вместе со всеми. Приходилось и мешки с зерном таскать, и пшеницу серпом жать (техники на все поля не хватало). А еще мы каждое лето вручную делали запруду на мельнице. Весной ее уносило талыми водами, приходилось строить заново. Мы, мальчишки и девчонки, таскали на носилках землю и глину, выбиваясь из сил. Откуда ей было взяться, если мы постоянно голодали: весь хлеб отправлялся на фронт, колхозникам оставляли крохи. Летом было полегче: мы питались крапивой и лебедой. А весной собирали в поле мерзлую картошку и варили из нее кисель или пекли блины.
У многих ребят от недоедания замедлялся рост. Но никто не хныкал и не роптал на судьбу. Знали, вся страна воюет или трудится ради долгожданной Победы. Так я проработала до 1944 года. А потом ребят из многодетных семей стали отправлять в Казань для обучения рабочим профессиям. Сельсовет и меня направил в ремесленное училище №14, где готовили кадры для завода №22 (так тогда именовался авиационный завод). В ремеслухе, как мы ее называли, было легче, чем в деревне: нас три раза в день кормили. Да еще и хлеба выдавали по 700 граммов, который мы обычно сразу съедали вместо пряника. Я училась на фрезеровщика, но особого желания жить в городе у меня не было: тянуло домой. Уйти из училища было нельзя. Моя подружка сбежала. Так ее осудили за это на четыре года. Правда, после Победы амнистировали.
Так прошли мои детство и юность. Училище я закончила в феврале 1946 года. А после 38 лет проработала в КАПО им. С.П.Горбунова. В 1958 году вышла замуж, родила троих детей. Жизнь после войны налаживалась, к городу я привыкла. Только к одному привыкнуть не могу. К тому, что нынешняя молодежь постоянно хнычет, мол, плохо живет. И платят-то им мало, и машин-то они, бедные, купить не могут...
А я думаю: этих бы хныкал да отправить во времена нашей юности! Может, тогда они бы иначе взглянули и на жизнь, и на свое место в ней?