«Пусть всегда будет мама...»

Мы всерьез не воспринимали это. «Броня крепка и танки наши быстры», - пелось в песне. Но граница действительно была близко. И когда началась война, в горисполкоме решили отправить ленинградских детей от нее подальше. Так я с младшей сестрой Алисой и моими одноклассниками оказалась в какой-то деревне в районе Боровичей. Мне было тогда 13 лет, сестре 9. Нас разместили в здании школы. На завтрак давали бутерброды с колбасой и сыром и чай. Обед готовили наши преподаватели. Он нам очень не нравился! Это был суп без мяса - вода, заправленная пшеном. Суп из тарелки тут же выливался на землю, и возле столовой текли целые реки. Мы тогда думали, что наши учителя не умеют хорошо готовить. Но дело было, конечно, в продуктах на складе. Вечером на ужин опять бутерброды и чай. Днем мы купались в речке. И так прожили здесь несколько дней, пока неожиданно за мной, сестрой и двумя нашими подружками не приехали мамы. Они были очень взволнованы и встревожены. Мама рассказала, что как только они сошли с пригородного поезда, над ними навис немецкий самолет. И летчик стал расстреливать всех бегущих по дороге людей из пулемета. Наш красноармеец пытался застрелить летчика из своего револьвера, но не смог... Народ прятался в ложбинках, канавках, прижимаясь всем телом к земле. Вот так наши мамы добирались до нас. Теперь нам всем предстояло опять идти на станцию. К счастью, небо было чистое. Самолетов вражеских не видно. Но сесть в поезд, шедший в Ленинград, казалось почти невозможно. Толчея, паника... Маленьких детей пытались просунуть в щель между рамами вагона. Некоторым это удавалось. Я чуть было не осталась одна на станции. Но потом каким-то чудом оказалась в вагоне вместе с мамой и сестрой. Там было темно: светомаскировка. Но когда мы подъехали к станции Любань, то увидели, что она объята ярким пламенем пожара. В Ленинграде позади нашего дома стояла зенитка. Во время воздушных тревог мы спускались в подвал - в бомбоубежище. Наша прекрасная школа (до революции здесь был лицей) превратилась в госпиталь. Я тоже помогала обустраивать его вместе с санитарами: расставляла кровати, мыла пол. В эвакуацию мы уезжали с последним эшелоном вместе со студентами какого-то вуза вглубь страны, на Урал. По пути нашего следования на остановках нас кормили обедом. Мама выбегала из вагона с кастрюльками. И важно было опять попасть в свой вагон (он был телячий) и в свой эшелон. Это было очень непросто.Отец остался в блокадном Ленинграде. Потом он рассказывал, что тех, кто крал 125 граммов блокадного хлеба (дневная норма жителя города), расстреливали. В блокаду от голода и холода, от бомбежек умерли несколько миллионов человек. И как мы должны быть благодарны нашей маме за то, что она спасла нас тогда от этой ужасной участи.