- Все, не могу я больше с тобой, - выкрикнула Наталья в сторону кухни и вжикнула замком сапога. - И когда ты только напьешься досыта?
Павел вышел в прихожую: трико с пузырями на коленях, натянутая выпуклым животом майка, мутный бессмысленный взгляд.
- Ладно, чо ты, - заканючил он, с трудом ворочая языком. - Ну посидели с Володькой немного...
- Немного, - едва не задохнулась от ярости. - Знаю я твое немного. Завтра ведь опять на работу не поднимешься. И с работы тебя снова попрут. А, да что с тобой разговаривать.
Наталья накинула плащ и взялась за ручку входной двери.
- А я тебя не пущу, - игриво заявил Павел и нетвердыми шагами прошел в коридор. - Только через мой труп!
Брезгливо поморщившись, она оттолкнула его, и Павел вначале медленно, а затем все более и более ускоряясь, спиной влетел в комнату и грохнулся там на пол.
- Ты ч-чего руки расп-пускаешь? - пьяно донеслось из комнаты.
Язычок замка громко щелкнул. Наталья вышла на лестничную площадку и, не послушав, как обычно, как там за дверью, нажала кнопку лифта.
На улице было темно. Накрапывал мерзкий и нескончаемый осенний дождь, под стать погоде было и настроение. Это не первый и не второй вечер в ее жизни, когда она вот так, хлопнув дверью, уходила от пьяного мужа и бесцельно бродила по улицам, дожидаясь, пока тот уснет. Но сегодня она знала куда идти. Ноги сами несли ее к элитной высотке, где жил Генька - Геннадий Викторович Русаков, ее первая, еще юношеская, любовь.
Дойдя до высотки, Наталья решительно набрала по домофону номер его квартиры. Через несколько мгновений динамик отозвался надтреснуто:
- Слушаю вас.
- Гена, Геннадий Викторович, это я, Наташа.
Какое-то время в динамике тихо потрескивало, затем голос неуверенно произнес:
- Простите, какая Наташа?
- Попова, в девичестве Рудницкая.
- Не может быть...
- Может, Генька, может, открывай давай.
В динамике запиликало, и Наталья открыла железную дверь. А когда распахнулись на четырнадцатом этаже двери лифта, она увидела Русакова. Он стоял и не верил своим глазам.
- Привет, - произнесла она, глядя ему прямо в глаза. - Ты один?
- Привет, один, - эхом повторил за ней сорокалетний Генька. И несколько раз сморгнув, добавил: - Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
- Как видишь, может, - заметила Наталья, разглядывая Геньку. Гладок, ухожен, не то что ее бывший муженек. И удовлетворенно отметила для себя, что назвала Павла в мыслях уже бывшим. - Можно пройти?
Генька влюбился в нее в девятом классе. Вернее, это он учился в девятом классе, а она была еще в седьмом. Два года ходил за ней как привязанный, а перед самой армией позвал замуж. Она же (ну конечно, он ей очень нравился, к тому же льстило, что за ней ухаживает старшеклассник) только рассмеялась в ответ и сказала, что замуж ей рано да и родители не пустят. И вообще, мол, с ним ее хоть и «проняло», но не очень. Тогда Генька попросил ее «хотя бы» подождать его и не выходить замуж, покуда он будет служить, на что Наташа легкомысленно ответила:
- Не знай.
Так вот и расстались. Они переписывались, а когда она окончила школу и поступила в университет, появился красавец Пашка. И ее «проняло». Так что, когда вернулся из армии Генька, Наташа уже была занята.
Сколько часов после этого он простоял под ее окнами, сколько «последних» разговоров он ей наговорил - знает один Вседержитель. А потом пообещал ее ждать. Если понадобится - хоть всю жизнь. И держал обещание. Время от времени они «случайно» встречались. Генька - а попадался он ей в самых неожиданных местах в то время, как она была одна, - спрашивал, как ее дела. «Нормально», - отвечала она. И он заканчивал разговор одной и той же фразой: «Помни, что я всегда жду тебя...»
- Так ты позволишь войти или нет?
- Да, конечно, - сделал он жест в сторону распахнутых дверей квартиры. - Входи, пожалуйста.
- Ты пришла ко мне навсегда? - спросил он, целуя ее в губы.
- Да, - выдохнула Наталья и ответила на его поцелуй. А потом они были снова молодыми, и весь мир лежал у их ног.
- Завтра я еду в Москву. Поедешь со мной? - спросил Геннадий, когда они снова смогли слышать и видеть. - Меня приглашают работать в столицу. И тебе там работа найдется. Захочешь, будем жить в Москве.
- А билеты? Их, наверное, все уже раскупили, - отозвалась она и улыбнулась. И на ее помолодевшем лице совсем не было морщинок.
- Я все устрою, - заверил он ее. - У нас будет купе в СВ. Тебе только надо будет приехать на вокзал с вещами и документами. Соберешься к завтрашнему вечеру?
- Конечно.
Он довез ее на своей машине до самого дома. У него был новенький серебристый «Форд».
- Значит, договорились?
- Договорились.
Весь день она была как на иголках. Взяла на работе административный отпуск, предупредив начальство, чтобы за это время оно нашло ей замену, вернулась домой, собралась минут за сорок и поминутно смотрела на часы. Мужа носило невесть где, да оно было и к лучшему. Она позвонит ему уже из Москвы и просто поставит перед фактом: «Я ушла».
Наконец вышла из дома и приехала на вокзал. Как и вчера, моросил мелкий дождичек, мимо шли люди с хмурыми лицами и раскрытыми зонтами, и, казалось, будто высоко в небе, время от времени пиликало несколько нот, после чего рассерженный женский голос объявлял о прибытии или отправлении поездов.
Наталья пошла было к красному зданию вокзала, затем повернула и встала возле ограждений. Вспомнилось лицо Павла, его растерянный взгляд, когда она как-то рассказала ему о своей «неожиданной» встрече с Генькой несколько лет назад. Подошел и встал на первый путь фирменный поезд. В небе снова пропиликало, и дикторша объявила о начале посадки. На их с Генькой поезд... Она отыскала взглядом спальный вагон и стала смотреть на него, уже зная, что будет дальше. Скоро к нему подойдет Генька. Постояв минут пятнадцать, он начнет расхаживать вдоль вагона, затем, поглядев на часы, закурит. Когда объявят об окончании посадки и из вагона станут выходить провожающие, закурит снова, вертя головой и отыскивая ее взглядом. Но ее нигде не будет, и когда проводница уже устанет приглашать его в вагон, он наконец поднимется в тамбур и пойдет по вагону, вглядываясь в последней надежде в его темные окна. Потом поезд тронется, и она будет провожать его взглядом, пока не погаснет за поворотом свет фонаря последнего вагона. А она все будет стоять, и лицо ее будет мокрым то ли от слез, то ли от мерзкого и нескончаемого осеннего дождя.
Полина ФЕДОРОВА
