На этот раз он приехал в Казань на две недели, чтобы представлять зрителям спектакли XXX Международного оперного фестиваля им. Шаляпина. Для нас Георгий Кантор - гость особенный еще и тем, что он был одним из авторов «КВ» с самых первых выпусков газеты.
Блистательный лектор. Выступал и в концертных залах, и в красном уголке какой-нибудь фабрики, и в цехах КАМАЗа, и в сельских клубах, и в ПТУ. И с каждой аудиторией находил общий язык. Автор множества книг, монографий и статей об истории музыкальной культуры Казани и о известных музыкантах.
Мир становится открытым- Георгий Михайлович, как видится Казань из-за границы?- Казань - особенный город. Это город высочайшей, подчеркиваю, высочайшей толерантности. Вы можете вспомнить в истории этнические конфликты между русскими и татарами? Кроме того, что Иван Грозный завоевал, - нет. Здесь всегда все народы жили мирно. Русские и татарские деревни рядом, рядом мечеть и православный храм... Татары - северные мусульмане, которые резко отличаются от восточных и североафриканских мусульман. Они европейцы. Это доказывается и антропологическими исследованиями. Татары Поволжья и в цилиндрах ходили, и детей своих учили за границей. Все это, естественно, сказалось и на развитии татарской культуры, литературы, музыки. На Востоке удивляются, что у татар есть своя музыка, театр. В мусульманстве это не принято. Там до сих пор живы сильные запретительные традиции.
- У вас есть любимые уголки Казани?- Город узнать невозможно! Я прожил 42 года в доме на углу улиц Муштари и Карла Маркса. Когда ходил по старой Казани, ощущал себя в конце XIX века. Я будто входил в эти старые дома, видел старый оперный театр, представлял, как в эту дверь входил уже знаменитый Шаляпин, как рвалась публика на его спектакли. Но я не жалею о старой Казани. Сейчас много возмущаются: «Этот дом снесли, тот снесли!» Конечно, есть дома - памятники истории, которые надо сохранять. Но старые хибары следует сдуть, чтобы они не портили облик красивого города.
- Не скучаете по городу, где прожили 50 лет?- После отъезда в Израиль я пять лет продолжал работать в Казанской консерватории. Каждый год приезжал сюда на три месяца и читал свой курс. Мир становится открытым. У людей уже нет такой жесткой привязки к одному месту. В Израиле очень много выходцев из России и стран СНГ. Есть населенные пункты, где 40% - бывшие россияне. Коренные жители смотрят на это несколько настороженно: «Понаехали!» А кто понаехал - профессора, учителя, врачи! Только врачей понаехало 25 тысяч. Для сравнения могу сказать, что израильские вузы выпускают 500 - 600 врачей в год. Есть там и неформальное объединение бывших татарстанцев. В нем примерно 1,5 тысячи человек. В основном казанцы и челнинцы, так что проблем с общением не возникает.
- А казанские музыканты на гастроли в Израиль приезжают?- Осенью прошлого года в Иерусалиме, в престижном концертном зале, прошел концерт современной татарской симфонической музыки. Когда я увидел афиши, обалдел! Живу в 150 километрах от Иерусалима и все-таки приехал на концерт. Этот необычный проект организовал председатель Союза композиторов РТ мой друг Рашид Калимуллин. Он достал денег, снял зал на три дня, нанял иерусалимский оркестр, иерусалимского дирижера по фамилии Юсупов, который оказался из бухарских евреев. Вход на концерт был свободным, а зал полон.
Издевательство над классикой- Вы стояли у истоков Шаляпинского фестиваля, все 30 лет в центре его событий. Изменилась ли фестивальная публика?- Очень! Я не сразу иду в зал. Люблю потолкаться в фойе, понаблюдать, пообщаться. В этом году увидел абсолютно других зрителей. К сожалению, это не та оперная публика, которая была раньше. Опера всегда была элитной сферой, я бы даже сказал, элитарной. Поход в театр был настоящим событием, а для сегодняшних зрителей это просто дело престижа. Но радует, что в зале есть молодежь. Особенно молодые оживились на «Лючии ди Ламмермур». В этой постановке старое содержание вложили в новую форму - современные офисы, бары. На сцене ездят крутые парни на мотоциклах... Получилось неожиданно и интересно.
- Ваши ощущения от премьеры «Евгения Онегина», которая, наоборот, сделана по всем классическим канонам? - Ощущения лучезарные. Нежная, лирическая, очень свежая постановка. Традиционная она в лучшем смысле этого слова. В этом ее нетрадиционность. Я видел множество спектаклей, где на сцене вместо классики происходило непонятно что. Например, в Венской опере в «Пиковой даме» Герман насилует Графиню. В другом театре в «Борисе Годунове» блестящие голоса, отличное исполнение, но русский царь Борис там превращен в директора банка, бояре - в клерков, а от бессловесного народа их охраняли немецкие автоматчики.
- Есть даже такая постановка, где Ленский и Онегин представлены как пара гомосексуалистов. В их отношения вмешалась женщина, это и стало поводом для дуэли...- У постановщика должна быть очень больная фантазия, чтобы додуматься до такого! Большинство западных режиссеров не экспериментируют, а просто измываются над русской классикой. Они готовы на все, чтобы привлечь зрителей. Но беда том, что на такие спектакли приходят молодые люди, которые после просмотра искренне будут думать, что все так и было на самом деле.
Спектакль на берегу Мертвого моря- На Западе в театр ходит другая публика? - Там публика солидная. Видно, что люди не случайные, понимающие и разбирающиеся в опере. Мы одно время покупали абонемент в Тель-авивский оперный театр. Это современный большой театр с залом на три тысячи мест. Репертуарная система совершенно другая - в сезон театр ставит 6 - 7 премьер. У них свой оркестр, хор и несколько солистов, но на всех премьерах поют приглашенные звезды. Спектакль идет 7 - 10 раз в течение двух-трех недель. Потом - другая премьера. Причем ставят не только классику, но и малоизвестные, нераскрученные оперы.
- Как там привлекают публику?- Появилась мода на постановки опер на открытом воздухе. Впервые такой спектакль прошел в Вероне. Там в старинном амфитеатре римских времен с огромной ареной играли «Аиду». А что сделали в Израиле! В пустыне на берегу Мертвого моря разровняли площадку, выстроили помост 50 на 50 метров, поставили 5 тысяч пластмассовых стульев для зрителей и в таких естественных декорациях поставили «Набукко». Потрясающее зрелище! Ночь, Мертвое море, песчаные горы, сияющие южные звезды - и музыка... Народ на спектакли привозят на автобусах со всего Израиля.
- В Казани тоже сыграли «Алтынчеч» на Пушечном дворе кремля...- Этот первый опыт не совсем удался. Сделать такой специфический спектакль - это же не только вывести оркестр на улицу. Здесь нужна очень серьезная подготовка. Нужно учесть акустику, продумать сценическую площадку, где лучше сделать места для зрителей.
О новой книге и рецепте здоровья- Поздравляем вас с выходом новой книги «Жизнь для вечности», которую вы представили в дни фестиваля. Это не первая ваша книга о легендарном дирижере, создателе симфонического оркестра Татарстана Натане Рахлине? - Да, несколько лет назад у меня уже издана книга о нем. Но «Жизнь для вечности» другая. Я закончил ее в прошлом году и издал в Израиле, потому что здесь издательства такие деньги заломили... Рахлин - это уникальное явление. Я собрал новые материалы о Натане. Так получилось, что они сами шли в руки. Люди передавали мне личную переписку, любовную переписку с Рахлиным. Многие уникальные документы я получил уже в процессе работы над книгой. Однажды мне принесли обычную общую тетрадь в клеточку - дневник Раисы Борисовны Ей. Она когда-то работала пианисткой в оркестре у Рахлина и стала его секретарем, помощницей по хозяйству. Эта умная женщина понимала, что перед ней великий человек. Поэтому подмечала и фиксировала в дневнике такие детали, которые о Рахлине не знал никто. Даже люди, дружившие с ним долгие годы. Свой дневник она назвала «Дневник Оноре». Внешне Натан был действительно очень похож на Оноре де Бальзака. Конечно, она дала согласие на обнародование дневника. Мы с ней списывались по интернету, согласовывали публикацию.
- Интернет быстро освоили?- Этой премудрости меня научил Дима - внук моей второй жены. Тогда ему было лет 12. Он приходил к нам после школы. Бабушка пекла его любимые пирожки с картошкой, мы обедали. А потом начинался полуторачасовой урок компьютерной грамотности. Было непросто. Но постепенно я стал разбираться что к чему - жизнь заставила. Сейчас без новых технологий невозможно! В прошлом году на день рождения жены ее сын из Америки прислал подарок - ноутбук. Осваивали вместе, посылали из разных комнат друг другу сообщения.
- Георгий Михайлович, поделитесь рецептом своего здоровья и удивительной жизненной энергии... - Никакого рецепта нет. Я ничего специально не делаю. Это генетика. Мне уже 82 года. Раньше мы жили на четвертом этаже. И я несколько раз в день спускался и поднимался пешком. Сейчас живем в 16-этажном доме на 10-м этаже, приходится ездить на лифте. Но зато из наших окон такая фантастическая панорама открывается! Пустыня, недалеко арабская деревня, караваны верблюдов... Красота!
Представляем гостяГеоргий Михайлович Кантор родился в 1930 году, заслуженный деятель искусств РФ и РТ, член Союза композиторов России. Музыкальное образование получил в Рязанском музучилище по классу фортепиано. В 1955 году окончил Казанскую консерваторию (класс музыковедения Гиршмана), а также исторический факультет Рязанского пединститута. Преподавал в Казанском музучилище и пединституте. Окончил аспирантуру в Ленинграде по специальности «музыковедение», защитил диссертацию. С 1976 года работал в Казанской консерватории. До 1995 года заведовал кафедрой истории музыки, которую сам и основал.
Блистательный лектор. Выступал и в концертных залах, и в красном уголке какой-нибудь фабрики, и в цехах КАМАЗа, и в сельских клубах, и в ПТУ. И с каждой аудиторией находил общий язык. Автор множества книг, монографий и статей об истории музыкальной культуры Казани и о известных музыкантах.
Мир становится открытым- Георгий Михайлович, как видится Казань из-за границы?- Казань - особенный город. Это город высочайшей, подчеркиваю, высочайшей толерантности. Вы можете вспомнить в истории этнические конфликты между русскими и татарами? Кроме того, что Иван Грозный завоевал, - нет. Здесь всегда все народы жили мирно. Русские и татарские деревни рядом, рядом мечеть и православный храм... Татары - северные мусульмане, которые резко отличаются от восточных и североафриканских мусульман. Они европейцы. Это доказывается и антропологическими исследованиями. Татары Поволжья и в цилиндрах ходили, и детей своих учили за границей. Все это, естественно, сказалось и на развитии татарской культуры, литературы, музыки. На Востоке удивляются, что у татар есть своя музыка, театр. В мусульманстве это не принято. Там до сих пор живы сильные запретительные традиции.
- У вас есть любимые уголки Казани?- Город узнать невозможно! Я прожил 42 года в доме на углу улиц Муштари и Карла Маркса. Когда ходил по старой Казани, ощущал себя в конце XIX века. Я будто входил в эти старые дома, видел старый оперный театр, представлял, как в эту дверь входил уже знаменитый Шаляпин, как рвалась публика на его спектакли. Но я не жалею о старой Казани. Сейчас много возмущаются: «Этот дом снесли, тот снесли!» Конечно, есть дома - памятники истории, которые надо сохранять. Но старые хибары следует сдуть, чтобы они не портили облик красивого города.
- Не скучаете по городу, где прожили 50 лет?- После отъезда в Израиль я пять лет продолжал работать в Казанской консерватории. Каждый год приезжал сюда на три месяца и читал свой курс. Мир становится открытым. У людей уже нет такой жесткой привязки к одному месту. В Израиле очень много выходцев из России и стран СНГ. Есть населенные пункты, где 40% - бывшие россияне. Коренные жители смотрят на это несколько настороженно: «Понаехали!» А кто понаехал - профессора, учителя, врачи! Только врачей понаехало 25 тысяч. Для сравнения могу сказать, что израильские вузы выпускают 500 - 600 врачей в год. Есть там и неформальное объединение бывших татарстанцев. В нем примерно 1,5 тысячи человек. В основном казанцы и челнинцы, так что проблем с общением не возникает.
- А казанские музыканты на гастроли в Израиль приезжают?- Осенью прошлого года в Иерусалиме, в престижном концертном зале, прошел концерт современной татарской симфонической музыки. Когда я увидел афиши, обалдел! Живу в 150 километрах от Иерусалима и все-таки приехал на концерт. Этот необычный проект организовал председатель Союза композиторов РТ мой друг Рашид Калимуллин. Он достал денег, снял зал на три дня, нанял иерусалимский оркестр, иерусалимского дирижера по фамилии Юсупов, который оказался из бухарских евреев. Вход на концерт был свободным, а зал полон.
Издевательство над классикой- Вы стояли у истоков Шаляпинского фестиваля, все 30 лет в центре его событий. Изменилась ли фестивальная публика?- Очень! Я не сразу иду в зал. Люблю потолкаться в фойе, понаблюдать, пообщаться. В этом году увидел абсолютно других зрителей. К сожалению, это не та оперная публика, которая была раньше. Опера всегда была элитной сферой, я бы даже сказал, элитарной. Поход в театр был настоящим событием, а для сегодняшних зрителей это просто дело престижа. Но радует, что в зале есть молодежь. Особенно молодые оживились на «Лючии ди Ламмермур». В этой постановке старое содержание вложили в новую форму - современные офисы, бары. На сцене ездят крутые парни на мотоциклах... Получилось неожиданно и интересно.
- Ваши ощущения от премьеры «Евгения Онегина», которая, наоборот, сделана по всем классическим канонам? - Ощущения лучезарные. Нежная, лирическая, очень свежая постановка. Традиционная она в лучшем смысле этого слова. В этом ее нетрадиционность. Я видел множество спектаклей, где на сцене вместо классики происходило непонятно что. Например, в Венской опере в «Пиковой даме» Герман насилует Графиню. В другом театре в «Борисе Годунове» блестящие голоса, отличное исполнение, но русский царь Борис там превращен в директора банка, бояре - в клерков, а от бессловесного народа их охраняли немецкие автоматчики.
- Есть даже такая постановка, где Ленский и Онегин представлены как пара гомосексуалистов. В их отношения вмешалась женщина, это и стало поводом для дуэли...- У постановщика должна быть очень больная фантазия, чтобы додуматься до такого! Большинство западных режиссеров не экспериментируют, а просто измываются над русской классикой. Они готовы на все, чтобы привлечь зрителей. Но беда том, что на такие спектакли приходят молодые люди, которые после просмотра искренне будут думать, что все так и было на самом деле.
Спектакль на берегу Мертвого моря- На Западе в театр ходит другая публика? - Там публика солидная. Видно, что люди не случайные, понимающие и разбирающиеся в опере. Мы одно время покупали абонемент в Тель-авивский оперный театр. Это современный большой театр с залом на три тысячи мест. Репертуарная система совершенно другая - в сезон театр ставит 6 - 7 премьер. У них свой оркестр, хор и несколько солистов, но на всех премьерах поют приглашенные звезды. Спектакль идет 7 - 10 раз в течение двух-трех недель. Потом - другая премьера. Причем ставят не только классику, но и малоизвестные, нераскрученные оперы.
- Как там привлекают публику?- Появилась мода на постановки опер на открытом воздухе. Впервые такой спектакль прошел в Вероне. Там в старинном амфитеатре римских времен с огромной ареной играли «Аиду». А что сделали в Израиле! В пустыне на берегу Мертвого моря разровняли площадку, выстроили помост 50 на 50 метров, поставили 5 тысяч пластмассовых стульев для зрителей и в таких естественных декорациях поставили «Набукко». Потрясающее зрелище! Ночь, Мертвое море, песчаные горы, сияющие южные звезды - и музыка... Народ на спектакли привозят на автобусах со всего Израиля.
- В Казани тоже сыграли «Алтынчеч» на Пушечном дворе кремля...- Этот первый опыт не совсем удался. Сделать такой специфический спектакль - это же не только вывести оркестр на улицу. Здесь нужна очень серьезная подготовка. Нужно учесть акустику, продумать сценическую площадку, где лучше сделать места для зрителей.
О новой книге и рецепте здоровья- Поздравляем вас с выходом новой книги «Жизнь для вечности», которую вы представили в дни фестиваля. Это не первая ваша книга о легендарном дирижере, создателе симфонического оркестра Татарстана Натане Рахлине? - Да, несколько лет назад у меня уже издана книга о нем. Но «Жизнь для вечности» другая. Я закончил ее в прошлом году и издал в Израиле, потому что здесь издательства такие деньги заломили... Рахлин - это уникальное явление. Я собрал новые материалы о Натане. Так получилось, что они сами шли в руки. Люди передавали мне личную переписку, любовную переписку с Рахлиным. Многие уникальные документы я получил уже в процессе работы над книгой. Однажды мне принесли обычную общую тетрадь в клеточку - дневник Раисы Борисовны Ей. Она когда-то работала пианисткой в оркестре у Рахлина и стала его секретарем, помощницей по хозяйству. Эта умная женщина понимала, что перед ней великий человек. Поэтому подмечала и фиксировала в дневнике такие детали, которые о Рахлине не знал никто. Даже люди, дружившие с ним долгие годы. Свой дневник она назвала «Дневник Оноре». Внешне Натан был действительно очень похож на Оноре де Бальзака. Конечно, она дала согласие на обнародование дневника. Мы с ней списывались по интернету, согласовывали публикацию.
- Интернет быстро освоили?- Этой премудрости меня научил Дима - внук моей второй жены. Тогда ему было лет 12. Он приходил к нам после школы. Бабушка пекла его любимые пирожки с картошкой, мы обедали. А потом начинался полуторачасовой урок компьютерной грамотности. Было непросто. Но постепенно я стал разбираться что к чему - жизнь заставила. Сейчас без новых технологий невозможно! В прошлом году на день рождения жены ее сын из Америки прислал подарок - ноутбук. Осваивали вместе, посылали из разных комнат друг другу сообщения.
- Георгий Михайлович, поделитесь рецептом своего здоровья и удивительной жизненной энергии... - Никакого рецепта нет. Я ничего специально не делаю. Это генетика. Мне уже 82 года. Раньше мы жили на четвертом этаже. И я несколько раз в день спускался и поднимался пешком. Сейчас живем в 16-этажном доме на 10-м этаже, приходится ездить на лифте. Но зато из наших окон такая фантастическая панорама открывается! Пустыня, недалеко арабская деревня, караваны верблюдов... Красота!
Представляем гостяГеоргий Михайлович Кантор родился в 1930 году, заслуженный деятель искусств РФ и РТ, член Союза композиторов России. Музыкальное образование получил в Рязанском музучилище по классу фортепиано. В 1955 году окончил Казанскую консерваторию (класс музыковедения Гиршмана), а также исторический факультет Рязанского пединститута. Преподавал в Казанском музучилище и пединституте. Окончил аспирантуру в Ленинграде по специальности «музыковедение», защитил диссертацию. С 1976 года работал в Казанской консерватории. До 1995 года заведовал кафедрой истории музыки, которую сам и основал.