Мчавшийся с огромной скоростью джип задел ярко-зеленый мотоцикл, тот вылетел с трассы, едва не задев Илью Петровича. Мотоцикл остался на обочине, а его седока выбросило куда-то в кусты. Оправившись от шока, мужчина скатился к кустам. Продравшись через них, он сразу обнаружил мотоциклиста. Тот был одет во все кожаное черного цвета, но куртка была с красными и оранжевыми вкладышами, шлем расцвечен всеми цветами радуги. Илья Петрович склонился, пытаясь нащупать пульс на шее, как это делают в полицейских детективах. Для этого надо было снять шлем. Попытка сделать это не прошла: кто-то крепко схватил его за руку.
- Я думал... - хотел было объяснить свой поступок Илья Петрович.
- Жива я, - пострадавший, отпустив руку мужчины, освободился от шлема.
Это была девушка. Лицо ее было в крови, одна нога нелепо подвернута, на другой кожаные штаны разорваны в клочья и также в крови, куртка или порвалась, или задралась до самой шеи. Обнажившиеся участки тела были также в крови и ссадинах.
- Помогите подняться, - простонала девушка.
- Нет-нет, - наклонившись к ней, ответил мужчина. - Вам нельзя двигаться, сейчас я вызову…
Позвонить он не успел. Сначала сквозь кусты стали продираться какие-то люди (как оказалось, проезжавшие мимо автомобилисты), затем послышался вой полицейской сирены, и уже инспекторы взяли ситуацию под контроль, сообщив, кстати, что скорая подъезжает.
Илья Петрович на некоторое время остался в стороне, не мешая врачам, только потом помог загрузить пострадавшую. Но когда его спросили: «Вы едете?» - тут же забрался в машину.
В больнице ему было указано ожидать. Операция длилась, по его ощущениям, долго, и он уже стал волноваться за незнакомого ему человека. Но когда вышедший хирург сообщил, что все обошлось, ему стало необыкновенно легко. Он даже не обратил внимания на реплику: «В рубашке родилась ваша дочь, папаша!»
Илья Петрович уже собирался уходить, как к нему подлетела женщина в белом халате с требованием сообщить данные о только что прооперированной девушке.
- А я откуда знаю? - искренне удивился он.
- Вы что, не знаете, как зовут вашу дочь? - пришел черед удивляться медицинскому работнику.
- Да кто вам сказал, что она моя дочь?!
- Врачи скорой, - был ответ.
Илья Петрович быстро объяснил, что он случайный свидетель и только. Женщина задумалась, потом, увидев пакет, лежавший на кушетке, загорелась:
- Это ее вещи?
- Да. Мне зачем-то отдали.
- Зачем-то... - проворчала женщина. - Открывайте рюкзак, документы надо найти или телефон.
Нашли и документы, и телефон. Медсестра начала названивать. Через некоторое время она сообщила Илье Петровичу:
- Мать в отъезде, сможет долететь только послезавтра.
- А отец? - машинально спросил он.
- В телефоне не значится…
- А в документах?
Но женщина, не ответив, ушла.
На следующий день Илья Петрович пошел в больницу. Когда он вошел в палату, девушка Маша, как выяснилось еще накануне, весело болтала по телефону. Это никак не сочеталось с гипсом на ноге, многочисленными бинтами и ссадинами на лице. Увидев вошедшего, она весело проговорила:
- О, папашка пришел! - и прервала разговор.
Илья Петрович готов был тут же развернуться и уйти, однако был остановлен репликой:
- А я вас ждала, - пропела пострадавшая.
Мужчина только удивленно вскинул брови.
- Мне сказали, что вы придете. И потом… Вы же первый, кто пришел мне на помощь.
- Да ну, бросьте…
- Вы только не выкайте. А за «папашку» извините. Мне просто все уши здесь прожужжали, что меня отец привез и очень волновался. Я так хохотала, ведь у меня отца никогда не было.
- Ну как это не было?
- Нет, он, конечно, был… Но я его никогда не знала.
- А мама что говорит?
Девушка фыркнула и предложила сменить тему, к удовольствию Ильи Петровича.
- И давно вы этим занимаетесь? - спросил он.
- Чем?
- Ну, мотоциклами...
- Сколько себя помню.
- Давно.
- А вы не смейтесь. Дядя Миша, сосед, посадил меня на мотик, когда мне было лет, кажется, десять. Я сразу прикипела.
- Все-таки это здорово, когда у человека есть увлечение, - задумчиво проговорил Илья Петрович. - Правда, это опасное увлечение.
- Не опасней, чем рыбалка, - прокомментировала Маша. - А вы кем работаете?
Илья Петрович удивился, как эта юная особа вовремя меняет тему разговора.
- Я геолог, - ответил он.
- Как интересно! Постоянно в экспедициях, наверное?
Он в ответ улыбнулся.
- Раньше - да. Теперь из кабинета не вылезаю. Нет, вру, в прошлом году на Алтай все-таки смотался.
Они еще немного поболтали, пришла медсестра, и Илья Петрович засобирался.
- А вы завтра придете? - спросила его Маша.
Он слегка смутился:
- У тебя же, кажется, мама приезжает. Но если хочешь…
- Хочу… И потом, когда она еще появится, а завтра суббота.
- Я приду, - сказал Илья Петрович и вышел.
Когда на следующий день Илья Петрович вошел в палату, Маша опять разговаривала по телефону. Она знаками дала понять, что заканчивает. Не успела девушка сказать «пока», как дверь открылась и в палату влетела женщина.
- Машенька, маленькая моя, как ты?
Илья Петрович хотел ретироваться, но девушка, слегка отстранив мать, сказала:
- Мам, познакомься…
Женщина обернулась, и мир в голове Ильи Петровича перевернулся.
- Тамара?.. - только и смог произнести он.
- Илья?!. - послышалось в ответ.
Вспомнилось все: возвращение из экспедиции, в которую уехал через неделю после женитьбы, ужасные рассказы соседки о его молодой жене, скандал и… Развода не было, он просто собрался и ушел. Спустя годы узнал, что все рассказы - обыкновенный наговор, пытался найти жену, но из-за постоянных разъездов до конца дело не довел. А потом как-то все зарубцевалось. Или забылось… И вдруг…
- Тамара, Маша - моя дочь? - Илья Петрович, казалось, не слышал собственного голоса. Он хотел еще что-то сказать, но в разговор вступила Маша:
- Мама, это правда?
- Маша, я сейчас все тебе объясню.
- А этому есть еще какое-то объяснение? Да или нет?
Мать только кивнула.
- И мы поэтому переехали в этот город? - подытожила девушка.
Илья Петрович подошел к Маше, слегка отодвинув ее маму.
- Маша! Я ведь даже не знал, что ты есть… Понимаешь…
- А ты хотел знать? - послышался голос Тамары.
Ответа не последовало - его просто не было у Ильи Петровича. И он покинул больничную палату.
В наступившей тишине послышался голос Маши:
- Мне кажется, надо дать ему шанс.
- Я двадцать лет об этом мечтаю, - ответила мать.
