Благодаря ему Геннадий Николаевич попал на строительство железной дороги Казань - Бугульма. Семнадцатилетним пареньком был призван по спецнабору на Великую Отечественную, где ему пришлось обеспечивать связь на линии огня в самом пекле - на Невском пятачке и Синявских высотах.
Геннадий Николаевич любовно протирает старый кинопроектор. - У меня их два, - сообщает он. - Во втором классе, когда в первый раз попал на занятия кружка по радиотехнике, я об этом и мечтать не мог. Подростком уже хорошо разбирался в радиотехнике, мог самостоятельно починить приемник. А в 17 лет работал киномехаником кинопередвижки на строительстве железной дороги.
Директор эвакуированного оборонного завода переманил смышленого паренька на свое производство в качестве радиомеханика и пытался выбить для него бронь.
- Надо знать то время, чтобы понять, насколько опасной для меня была ситуация, - говорит Геннадий Николаевич. - Не выйди я на завод - обвинят в саботаже. Не приди в военкомат - в дезертирстве. На призывной пункт попал лишь после вмешательства военкома.
Как и многие ветераны, о войне Геннадий Николаевич вспоминать не любит. А если его вызывают на откровенность, то рассказывает о, казалось бы, мелочах, которые передают то, что довелось испытать пареньку.
- Из Казани нас направили в Ленинград, - снова переживает прошлое ветеран. - Там мы с земляком Володей должны были пересесть в эшелон, идущий в Кронштадт, где нам предстояло учиться в школе связи. Вдруг внезапная бомбежка - мы на ходу вскочили в нужный поезд. Я в переднюю дверь вагона, Вовка - в заднюю. Прибыли в Кронштадт - Володи нет. Оказалось, он среди многих погиб при бомбежке.
Первое боевое крещение - как первая любовь. Обжигает и не забывается никогда. У морского пехотинца, связиста Геннадия Жукова оно произошло на боевом катере.
- Вышли мы на Ладогу, встали в нужном квадрате, ждем, - рассказывает старый солдат. - Вдруг взрыв... Мина! Катер разорвало на куски, живые оказались в ледяной воде. Я удержался на поверхности. Оглянулся - вокруг меня несколько товарищей. Смотрим, летит фашистский истребитель-разведчик. Когда он разворачивался на второй заход, меня осенило: сейчас нас будет расстреливать... Едва успел крикнуть ребятам, чтобы нырнули поглубже, как самолет уже приближался к нам на бреющем, выплевывая очередь из крупнокалиберного пулемета. В толще воды были видны трассирующие бороздки. Меня ни одна не задела. А вот другим не повезло. Зато после боевого крещения попал в госпиталь с переохлаждением.
Поздней осенью 1942 года молодой курсант Жуков с товарищами усердно зубрил свою науку. Их учебная часть стояла в Ленинграде в здании Витебского вокзала.
- В первые дни декабря нам наконец-то выдали зимнее обмундирование, - вспоминает он. - Мы с удовольствием переоделись в теплые шинели, шапки-ушанки и валенки и отправились на учения в Таврический сад. И тут как из ведра полил дождь! Все обмундирование насквозь промокло. Кое-как высушили его (буржуйка была одна), а ночью нас погрузили в эшелоны и отправили на фронт, на Невский пятачок. Тогда мы еще не знали, что будем участвовать в прорыве блокады Ленинграда.
Рыбацкий поселок Невская Дубравка. Воинская часть Геннадия Николаевича прибыла в 102-ю отдельную морскую стрелковую бригаду. Командир, увидев худющих, изможденных новичков, послал их на кухню набирать вес.
- Три дня мы отъедались и набирались сил, - тихо улыбается Геннадий Николаевич. - Нас ведь до этого только капустным супом кормили. Хлеба в день всего 200 граммов выдавали. В Ленинграде все голодали.
Затем был страшный, кровопролитный бой. Вражеские атаки шли волна за волной.
- Ранним утром того дня, когда должен был произойти прорыв блокадного кольца, началась артподготовка, - вспоминает Геннадий Николаевич. - Две с половиной тысячи орудий два часа «пахали» фашистскую сторону. Грохотало, как при землетрясении в восемь баллов. Думали, там никого уж и в живых не осталось. Поднялись в атаку - а немцы встречают нас огнем. Но мы все равно кольцо прорвали.
После из остатков трех дивизий собрали одну. Затем Жуков получил три ранения - в боях на Невском пятачке, под Кронштадтом, на Синявских высотах. Связисты всегда были на передовой и часто сообщение между соединениями стоило им жизни. В редкие минуты отдыха связист Жуков занимался радиотехникой и снимал однополчан. Поэтому на многих военных фотографиях его не найти. Самого снимать было некому. Тем временем война покатилась в западном направлении.
- В конце войны я попал на 3-й Белорусский фронт. Мы пешком от Белоруссии до границы с Восточной Пруссией дошли. Победа застала в Кенигсберге. Я как связист первый узнал о ней. Поздней ночью ловил волну на трофейном радиоприемнике и вдруг слышу: «Германия капитулировала, победа!» Вскочил - и к командиру! Радость была неописуемой.
А потом война с Японией и еще четыре года службы... Демобилизовался Геннадий Николаевич лишь в 1949-м в Чите. Вместе с молодой женой вернулся в Казань. Не забыл и про свою первую любовь - кино и радиотехнику. Даже фильм снял о встрече ветеранов на Невском пятачке.
- Война, Ленинград, Кронштадт - для меня все единое целое, все в памяти, - в который раз уже просматривая старые кадры, говорит он. - Пока были силы, каждый год ездил на встречу с однополчанами. В 80-е годы нас - тех, кто воевал под Ленинградом, набиралось полные восемнадцать автобусов. В 2002 году даже один ветераны не заполнили. Уходим....
Грустные нотки прозвучали в его словах... Однако, озорно блеснув улыбкой, Геннадий Николаевич продолжил:
- Но порох еще есть в пороховницах! Я тут недавно починил патефон, который купил в 1940 году, когда работал киномехаником. Собирал по детальке, и представляете, работает!
Патефонная игла шипит - совсем как в старых фильмах. Звучит песня «Чилита» в исполнении незабвенной Клавдии Шульженко. А я не могу оторвать глаз от Геннадия Николаевича. Взгляд у него победный. С затаенной улыбкой, восторженный, - знай наших!..
Никогда не перестанем мы удивляться и восхищаться людьми, прошедшими через военное пекло, неустроенность послевоенных лет и не утратившими интерес и любовь к жизни. Спасибо вам, родные, что вы есть!
Геннадий Николаевич любовно протирает старый кинопроектор. - У меня их два, - сообщает он. - Во втором классе, когда в первый раз попал на занятия кружка по радиотехнике, я об этом и мечтать не мог. Подростком уже хорошо разбирался в радиотехнике, мог самостоятельно починить приемник. А в 17 лет работал киномехаником кинопередвижки на строительстве железной дороги.
Директор эвакуированного оборонного завода переманил смышленого паренька на свое производство в качестве радиомеханика и пытался выбить для него бронь.
- Надо знать то время, чтобы понять, насколько опасной для меня была ситуация, - говорит Геннадий Николаевич. - Не выйди я на завод - обвинят в саботаже. Не приди в военкомат - в дезертирстве. На призывной пункт попал лишь после вмешательства военкома.
Как и многие ветераны, о войне Геннадий Николаевич вспоминать не любит. А если его вызывают на откровенность, то рассказывает о, казалось бы, мелочах, которые передают то, что довелось испытать пареньку.
- Из Казани нас направили в Ленинград, - снова переживает прошлое ветеран. - Там мы с земляком Володей должны были пересесть в эшелон, идущий в Кронштадт, где нам предстояло учиться в школе связи. Вдруг внезапная бомбежка - мы на ходу вскочили в нужный поезд. Я в переднюю дверь вагона, Вовка - в заднюю. Прибыли в Кронштадт - Володи нет. Оказалось, он среди многих погиб при бомбежке.
Первое боевое крещение - как первая любовь. Обжигает и не забывается никогда. У морского пехотинца, связиста Геннадия Жукова оно произошло на боевом катере.
- Вышли мы на Ладогу, встали в нужном квадрате, ждем, - рассказывает старый солдат. - Вдруг взрыв... Мина! Катер разорвало на куски, живые оказались в ледяной воде. Я удержался на поверхности. Оглянулся - вокруг меня несколько товарищей. Смотрим, летит фашистский истребитель-разведчик. Когда он разворачивался на второй заход, меня осенило: сейчас нас будет расстреливать... Едва успел крикнуть ребятам, чтобы нырнули поглубже, как самолет уже приближался к нам на бреющем, выплевывая очередь из крупнокалиберного пулемета. В толще воды были видны трассирующие бороздки. Меня ни одна не задела. А вот другим не повезло. Зато после боевого крещения попал в госпиталь с переохлаждением.
Поздней осенью 1942 года молодой курсант Жуков с товарищами усердно зубрил свою науку. Их учебная часть стояла в Ленинграде в здании Витебского вокзала.
- В первые дни декабря нам наконец-то выдали зимнее обмундирование, - вспоминает он. - Мы с удовольствием переоделись в теплые шинели, шапки-ушанки и валенки и отправились на учения в Таврический сад. И тут как из ведра полил дождь! Все обмундирование насквозь промокло. Кое-как высушили его (буржуйка была одна), а ночью нас погрузили в эшелоны и отправили на фронт, на Невский пятачок. Тогда мы еще не знали, что будем участвовать в прорыве блокады Ленинграда.
Рыбацкий поселок Невская Дубравка. Воинская часть Геннадия Николаевича прибыла в 102-ю отдельную морскую стрелковую бригаду. Командир, увидев худющих, изможденных новичков, послал их на кухню набирать вес.
- Три дня мы отъедались и набирались сил, - тихо улыбается Геннадий Николаевич. - Нас ведь до этого только капустным супом кормили. Хлеба в день всего 200 граммов выдавали. В Ленинграде все голодали.
Затем был страшный, кровопролитный бой. Вражеские атаки шли волна за волной.
- Ранним утром того дня, когда должен был произойти прорыв блокадного кольца, началась артподготовка, - вспоминает Геннадий Николаевич. - Две с половиной тысячи орудий два часа «пахали» фашистскую сторону. Грохотало, как при землетрясении в восемь баллов. Думали, там никого уж и в живых не осталось. Поднялись в атаку - а немцы встречают нас огнем. Но мы все равно кольцо прорвали.
После из остатков трех дивизий собрали одну. Затем Жуков получил три ранения - в боях на Невском пятачке, под Кронштадтом, на Синявских высотах. Связисты всегда были на передовой и часто сообщение между соединениями стоило им жизни. В редкие минуты отдыха связист Жуков занимался радиотехникой и снимал однополчан. Поэтому на многих военных фотографиях его не найти. Самого снимать было некому. Тем временем война покатилась в западном направлении.
- В конце войны я попал на 3-й Белорусский фронт. Мы пешком от Белоруссии до границы с Восточной Пруссией дошли. Победа застала в Кенигсберге. Я как связист первый узнал о ней. Поздней ночью ловил волну на трофейном радиоприемнике и вдруг слышу: «Германия капитулировала, победа!» Вскочил - и к командиру! Радость была неописуемой.
А потом война с Японией и еще четыре года службы... Демобилизовался Геннадий Николаевич лишь в 1949-м в Чите. Вместе с молодой женой вернулся в Казань. Не забыл и про свою первую любовь - кино и радиотехнику. Даже фильм снял о встрече ветеранов на Невском пятачке.
- Война, Ленинград, Кронштадт - для меня все единое целое, все в памяти, - в который раз уже просматривая старые кадры, говорит он. - Пока были силы, каждый год ездил на встречу с однополчанами. В 80-е годы нас - тех, кто воевал под Ленинградом, набиралось полные восемнадцать автобусов. В 2002 году даже один ветераны не заполнили. Уходим....
Грустные нотки прозвучали в его словах... Однако, озорно блеснув улыбкой, Геннадий Николаевич продолжил:
- Но порох еще есть в пороховницах! Я тут недавно починил патефон, который купил в 1940 году, когда работал киномехаником. Собирал по детальке, и представляете, работает!
Патефонная игла шипит - совсем как в старых фильмах. Звучит песня «Чилита» в исполнении незабвенной Клавдии Шульженко. А я не могу оторвать глаз от Геннадия Николаевича. Взгляд у него победный. С затаенной улыбкой, восторженный, - знай наших!..
Никогда не перестанем мы удивляться и восхищаться людьми, прошедшими через военное пекло, неустроенность послевоенных лет и не утратившими интерес и любовь к жизни. Спасибо вам, родные, что вы есть!