Роман абый, как его все называли, а по паспорту Фатхурахман, семидесятилетний, но еще крепкий старик, заводил этот разговор по несколько раз на дню с тех пор, как они переехали в эту трехкомнатную квартиру. Жена его Софья только улыбалась:
- Ладно, что ты ворчишь? Знаешь ведь, что деревню нашу сносят.
- А зачем? Что, эту проклятущую трассу рядом нельзя было провести? Обязательно через мою родину надо было? - возмущался бабай.
- Успокойся ты, иди лучше в ванную, я тебе бельишко собрала.
- Вот! - опять вскипел Роман абый. - Теперь и в бане не попариться. Плескайся тут…
Софья, продолжая улыбаться, протянула ему белье и полотенце.
- Иди уж…
Пока муж мылся, она суетилась на кухне. Пирогов напекла еще с утра, бэлиш доходил в духовке, а она резала салаты. Софья родилась и выросла в русской деревне, но блюда готовила преимущественно татарские - хотела угодить мужу. А тот иногда, видимо, чтобы как-то поддержать национальные кулинарные вкусы супруги, просил приготовить что-нибудь из русской кухни. Так и появлялся на их столе то холодец, то винегрет. Из супов очень уважал Роман абый борщ, а вот к окрошке за 51 год так и не смог привыкнуть. Софья ее все-таки делала, и он ел, но только чтобы не обидеть.
- Уф, улям! - послышался голос мужа, который с полотенцем на плечах появился в дверях. - Удобно, конечно, открыл кран - и все!
- Вот именно, - поддержала его жена. - И никаких забот.
- Зачахнешь без забот-то, а? - посмотрел он на жену.
- Я тебе зачахну! - шутливо погрозила она ему кулаком.
Роман абый с нежностью, свойственной только людям, так долго прожившим вместе в любви и согласии, посмотрел на жену, улыбнулся. «Все такая же красивая!» - подумал он.
- А чего это ты затеяла? - спросил он.
- Здрасьте! - воскликнула Софья. - Ладно цветов не подарил, так он еще и про годовщину забыл.
- Какая годовщина? - не сразу понял бабай.
Потом хлопнул себя по лбу:
- Ай, шайтан, с этим переездом…
- Ладно, успокойся, - Софья слегка обняла мужа. - А цветы приучайся дарить, в городе теперь живешь.
Она налила мужу чай, нарезала пирогов.
- Садись.
Он присел, не спеша выпил чашку чая. Жена тут же налила вторую, знала: пока две чашки не выпьет, к пирогам не прикоснется. А он спросил:
- Что, гости будут? Ты тут такой пир затеваешь. Не юбилей ведь?
- Не юбилей. Но в прошлом году не получилось, ты же в больницу угодил. Вот дети тогда и сказали, что перенесем на следующий год.
- Да забыли, уж, наверное…
- Ну да… Ильдар, когда компенсацией и квартирой этой занимался, напомнил. Ну а приедут или нет… Все-таки дела у всех. Ринат, кстати, звонил…
Детей по обоюдному согласию они назвали так: мальчиков - татарскими именами, а девочек - русскими. А поскольку мать их Софья, то и дочерей назвали Вера, Надежда, Любовь. Вспомнилось, как все начиналось.
Софье не было еще и восемнадцати, когда за ними в поле, где девчата занимались прополкой, приехал трактор с прицепом. Молодой тракторист из соседней деревни, с которой они были объединены одним колхозом, просто впал в ступор, увидев Софью. На следующий день она ездила в город, а когда вернулась, подруги сообщили, что Фатхурахман ею интересовался.
- Кто-о? - удивилась она скорее имени, нежели тому, что узнала.
- Ну, вчерашний тракторист. Забыла, что ли?
Нет, не забыла она, весь день вспоминала этого чубатого тракториста, как и всю последующую неделю. А вскоре Софья в окошко увидела во дворе группу празднично одетых людей, среди которых узнала Фатхурахмана. Сердце ее готово было выскочить из груди.
Старший из пришедших (как выяснилось, отец Фатхурахмана) был краток.
- У нас татарская семья, у вас русская, - начал он, обращаясь к матери Софьи. - Но если вы не против, наш сын хотел бы взять в жены вашу дочь. Мы согласны, слово за вами.
Мать была смущена, слегка напугана, ведь дочь даже ни с кем не встречалась.
- Так неожиданно, - ответила она. - Но я не знаю, это, наверное, им решать… Сонечка!
А Соня бухнула:
- Я согласна.
И все закрутилось. Свадьба, строительство дома для молодых, первая беременность. Молодая жена ни в чем не знала забот, ежесекундно ощущая любовь мужа. У нее была только одна проблема. На его имени она все время спотыкалась, а называть его Романом, как все его звали, не хотела. Так всю жизнь и выкручивалась. То назовет «муж мой дорогой», то еще как-нибудь ласково. С возрастом стала звать его «старичок мой» или «бабай», и только в больнице слышны были «родной» да «любимый».
- А мне что не звонит? - прервал ее размышления муж. - Да и вообще, пять детей, внуки, правнуки уже, и все звонят только тебе.
- Ой, обидели старика, - деланно поджала губы Софья. - А ты когда последний раз телефон включал? И что ты никак к мобильнику не привыкнешь?
- Поздновато мне привыкать-то.
- Ты мне брось это. У нас, может, совершенно новая жизнь начинается, - подняв вверх указательный палец, с игривым пафосом произнесла супруга.
Неожиданно за окном раздались протяжные автомобильные сигналы.
- Свадьба, что ли? - спросил Роман абый у жены.
- Свадьба, - ответила та, выглядывая в окно. - У нас с тобой. Дети приехали… Ой, да тут и соседи наши - Фарид абый, Сария… А там кто? Побегу, встречу…
- Да куда ты, заполошная? - крикнул он супруге. - Сами поднимутся, не в избе живешь.
Через несколько минут квартира заполнилась многочисленными гостями. Дети, внуки, бывшие соседи - все спешили обнять и поздравить. Дочери и невестки быстро взяли на себя работу на кухне, причем орудовали не только тем, что приготовила хозяйка, но и привезенными продуктами. Чуть ли не мгновенно в квартире нарисовался пир. Стол ломился от яств, а в центре стояли три огромных сковороды с разрезанным бэлишем.
- Не в печи, конечно, - прокомментировала Софья появление любимого всеми блюда, - но вроде удался.
Во главе стола сидели виновники торжества, смущенные и счастливые. Первым взял слово Ильдар, старший сын. Он говорил о том, что все они гордятся прекрасной парой и рады, что спустя столько лет родители сохранили любовь и уважение друг к другу.
- А возраст счастью не помеха! - воскликнул Роман абый и неожиданно не только для Софьи, но и для остальных обнял и поцеловал свою супругу.
Гости отреагировали шумными радостными криками. У многих на глазах были слезы.
- Счастье ты мое! - сказала Софья и прижалась к мужу.
