Впервые я увидела его на летней базе отдыха – по выходным мы с друзьями приезжали туда на шашлыки. Это было наше с Колей первое лето после свадьбы, и нам казалось, что мир так и будет состоять из постоянных праздников.
Он жил с семьей на своей даче, которая вплотную примыкала к базе. А что поделать – землица в Зеленом Бору на вес золота!
Утром, когда вся компания еще спала, я вышла прогуляться. До Волги двадцать метров, и я решила посидеть на берегу.
В одной из лодок заметила соседа-рыбака. Он без удовольствия посмотрел на меня. Я поздоровалась, вспоминая о том, как мешали ему наши ночные посиделки... В общем, удовольствие от прекрасного утра было подпорчено, и я тихонечко ретировалась.
Потом в течение двух последующих выходных не раз встречалась с ним взглядом – он чинил качели для детей на своей площадке, рубил дрова для бани, вокруг копошились трое его мальчишек. Стол на открытом воздухе накрывала его хорошо выглядевшая жена-блондинка.
Что-то натянулось между нами с той утренней встречи – и это невозможно было проигнорировать. Осадок, не могу назвать его неприятным, оставался еще некоторое время и по возвращении в Казань. Но затем мы уехали в Турцию, и первое погружение за рубеж еще долго оставалось приоритетом во всех моих мыслях и разговорах.
Его я встретила на крыльце одного официального учреждения. Он смотрел распахнутым взглядом (иначе и не скажешь), как я поднималась по ступенькам, и я не смогла сделать вид, что не замечаю его. Подошла, поздоровалась, и мы стали вспоминать ушедшее лето и наши ночные песни под гитару, которые мешали ему уснуть. Болтали так легко и непринужденно, что я спохватилась лишь через десять минут, вспомнив, зачем сюда пришла.
Он позвонил через неделю – мы проболтали час. Я удивилась себе – щебетала без умолку. В конце разговора он предложил встретиться. Я не отказалась прямо, сослалась на какие-то дела – он понял. Но через неделю вновь позвонил. Так начался наш телефонный роман – мы не встречались, но болтали по телефону регулярно, обсуждали вкусы, пристрастия, привычки, от того, какой цвет в одежде предпочитаем, до того, какие художники нравятся. Оказалось, я в искусстве понимаю меньше, а он среди мастеров предпочитает живопись Поленова. Однажды он пропал, я напряглась. Всю неделю ходила сама не своя. Наши беседы позволили мне составить мнение о его жизни: он обожал своих сорванцов, о жене говорил мало. Мы так и не встречались, я словно боялась за себя. Даже в обыденных фразах чувствовала его «необъективное ко мне отношение», влеклась на его интонации, у меня садился голос. Хотя рядом со мной находился молодой и любящий супруг, я чувствовала что-то непонятное к этому далекому для меня человеку.
Мы встретились с ним весной – я не могла больше обманывать себя. Мы шли с ним по кремлю и… молчали. И я совсем не боялась встретить знакомых, которые могут что-то рассказать моему мужу. Потому что наяву поняла, что не совершаю и не совершу ничего преступного или греховного. Тот мой собеседник был лишь фантомом моего разыгравшегося воображения. Да-да, он был совсем не интересен для меня! Все его слова я уже слышала не раз по телефону, внешне он как-то обрюзг, да и не складывалась в этом прозрачном весеннем воздухе та химическая реакция, которую называют любовью. По–моему, он был слегка удивлен, когда в районе издательства я попрощалась с ним и быстро заскочила в проезжавший автобус.
