На эти и другие вопросы корреспондента «КВ» ответил заслуженный художник России, уроженец Архангельска Дмитрий Трубин. Встреча с ним состоялась на симпозиуме современной живописи, проходившем в Крыму, в поселке Новый Свет. Резиденцией для творчества художников стал гостиничный комплекс с одноименным названием.
— Скажите, Дмитрий, пандемия изменила мир или нет? Существуют прямо противоположные мнения на этот счет. Кто-то говорит — да, и очень сильно! Другие отвечают — да нет же, мир по большому счету остался прежним, громогласным и полным ежедневной суеты. Кто из них прав, на ваш взгляд?
— Прав каждый из них. Кого-то она изменила, а кого-то — совершенно нет. Я отношусь к тем, кого она совершенно не изменила. Почему? Потому что художник, как правило, работает в одиночку, в своей мастерской. И мне по-прежнему все так же необходимо ходить каждый день в мастерскую и возвращаться потом домой. С другой стороны, да — стало меньше выставок, встреч, тусовок, естественно, на определенном этапе они закончились. Но жизнь в целом не изменилась. Об этом можно сказать так: кому — пандемия, а кому — Болдинская осень. Творческие встречи с коллегами очень важны в жизни художника. Но вот произошло высвобождение времени, и оказалось, что можно жить и без этого. Более того — так много удалось сделать за неожиданно высвободившееся время! Так что самоизоляция стала и для меня, как и для нашего великого поэта, своей Болдинской осенью. Конечно, я не могу не бояться этой опасной инфекции, хотя и человек непугливый. У меня есть семья, дочь, жена — я ответственен за них, за их здоровье. Например, супруга даже не хотела отпускать меня в мастерскую. «Дима, ты же делаешь вечерами книгу — вот и занимайся книгой исключительно, работай дома», — говорила она мне. Но заниматься исключительно иллюстрированием книг с утра до вечера в течение нескольких месяцев, полугода, года… Нет, я так не могу. Для меня книга — это такое отдохновение от живописи. И эти виды искусства я люблю одинаково.
— О чем книга, над иллюстрациями к которой вы работаете сейчас?
— А я же в качестве художника детской литературы делаю огромное количество детских книг. Кстати, не только иллюстрирую книги, но и пишу сам! У меня издано несколько собственных книжек — это сказки, стихи, для детской и взрослой аудитории.
— Их можно почитать в интернете?
— Честно признаться, не знаю. Я неинтернетный человек и не путешествую по Сети. Конечно, я присутствую в интернете, у меня есть сайт, электронная почта для связи с издательствами. Но ведением сайта занимается моя старшая дочь, перепиской с редакциями ведает жена. Я даже не умею включать компьютер… Жена мне лишь сообщает, например: «Тебе из издательства пришло письмо». «О, отлично», — отвечаю я ей! Значит, поступило еще одно предложение о работе.
«Радист на подвахту не выходит»
— Вы сказали, что работой только над одними книгами ограничиваться нельзя…
— Ну да… Хотя иллюстрировать детские книги — замечательное отдохновение! Это такое впадение в детство. Когда тебе разрешается, например, ничего не делать по дому. Я страшный лентяй во всем, что не касается искусства! Ну вот я так устроен: заточен рисовать и рисую всегда, везде и в любое время. Мой любимый принцип: «Радист на подвахту не выходит». Так говорят на флоте. После школы я закончил мореходное училище и практику проходил на траловых судах, занимающихся ловлей рыбы. И вот идет заготовка выловленного косяка рыбы: все, вплоть до капитана (!), идут и обрабатывают, режут эту рыбу. Единственный, кто не идет на вахту, — радист. Потому что он может случайно порезать палец и не сможет работать ключом корабельной рации. А это очень опасно — оказаться в океане без связи.
Вот и сейчас в повседневной жизни стараюсь действовать сообразно этому любимому принципу. Поэтому я не вожу машину — ее водит жена, не работаю на компьютере — этим занимаются жена и дочь. Даже перегоревшие лампочки, к стыду моему, меняет тоже жена. Мое дело — красить картинки: с утра это живопись, вечером — книги, как правило, детские.
Но моя главная задача при этом — своим трудом полностью обеспечить материально свою семью всем необходимым и в достаточном количестве для комфортных условий жизни. Я — шахтер-стахановец, мое дело — врубаться в породу, добывать уголь и вести проходку. Моя семья идет следом и ставит подпорки. И я им за это очень благодарен. Они предоставляют мне возможность заниматься в жизни своим главным и любимым делом.
— Пандемия не смогла изменить образ жизни мира вашей крепкой дружной семьи. А поддался ли натиску новой инфекции мир глобальный?
— Человек — сильное существо, быстро адаптирующееся к меняющимся условиям. Казалось бы — вот и сейчас он должен вновь измениться, осмотревшись вокруг, поменять свои привычки. Но нет! На самом деле оказался хрупким сам мир вокруг нас! Р-раз — и вдруг все летит в тартарары! И так будет продолжаться всегда — до нового витка новых пандемий. Что, разве это первая? А чума, холера? Испанский грипп в начале XX века унес больше жизней, чем обе мировые войны — по оценкам историков, зараженных в период с 1918 по 1920 год насчитывалось в мире около 550 млн, это треть населения Земли. Умерших — по разным оценкам — от 17 до 50 — 100 млн человек. Вот это настоящая катастрофа! И ведь сейчас обычный грипп с осложнениями косит людей будь здоров! Но наше внимание почему-то усиленно фокусируют на этой одной, хотя также достаточно опасной, инфекции.
— Инфекция COVID-19 — это медицинская проблема или переформатирование мира?
— Почему в числе прочих причин я равнодушен к интернету и не влезаю в него? Не хочу, чтобы меня кто-то попытался переформатировать. В начале XIX века в Англии возникло такое стихийное движение против внедрения машин в производство — луддиты. Мне тоже хочется быть современным луддитом. Но компьютеры я крушить, конечно, не буду, однако стараюсь быть менее зависимым от них. Потому что понимаю: созданы системы, способные программировать людей. Особенно молодых. Мы-то уже приняли противоядие, а молодежь легче поддается зомбированию. Встречаешь порой такую нелюбовь к своей стране и счастливую радость при встрече с иностранцем — для меня это всегда обидно и непонятно.
Мое стойкое убеждение — кому-то в мире выгодно нагнетание этого психоза с пандемией. Его выгодно поднять на щит, например, фармацевтическим компаниям, предлагающим свои чудо-лекарства от новой болезни. Пытаются под эту сурдинку изменить и Россию, мою любимую родину. Молодому поколению говорят так: мир стал глобальным и понятие родины теперь, мол, ерунда. Главное, выучить язык, свалить из этой страны, стать англосаксом. И там подбирать крошки с барского буржуазного стола. Крошки эти, конечно, жирные, но человек при этом становится другим, теряя самоуважение. Однако посмотрите на историю. Ведь для англосаксов Россия всегда была главным геополитическим противником. Причем неважно, была ли эта монархическая Россия, капиталистическая или коммунистическая. Главное, чтобы России на карте мира не было вообще. Сейчас красный цвет пытаются вычеркнуть из нашей истории. Мол, вот не будет красного — нас весь мир сразу полюбит. Не полюбит! Нас полюбят, когда мы развалимся на мелкие кусочки… В юности мы пели такую песню: «Раньше думай о Родине, а потом о себе». И для меня здесь ничего не изменилось. Я продолжаю оставаться большим оптимистом. Будешь думать о плохом — будет плохо, будешь думать хорошо — и тогда действительно все будет хорошо. Я уверен.
