- Знаешь, а я тебе всегда завидовала, - Настя отодвинула пустую чашку и посмотрела на сестру через стол, залитый мягким вечерним светом. В уютной кухне пахло мясной запеканкой, которую Вера только что достала из духовки.
- Мне? - Вера недоуменно подняла брови. - Это с чего бы? У тебя же была настоящая любовь. Стихи, мопед, побег из нашего кошмара. А я… все чего-то ждала.
Настя горько усмехнулась.
- Именно поэтому, - заметила она. - У тебя все получилось прочно. А моя любовь оказалась фейерверком - ярко, шумно и… пепел.
Она замолчала, глядя в окно, где на газоне резвились ее племянник и племянница. Детский смех долетал сквозь стекло. Этот дом, эта жизнь Веры были таким контрастом их общему прошлому, что иногда Насте казалось, будто она попала в кино.
Девяностые в их маленьком городке были выцветшими, как старый ситцевый сарафан, доставшийся Вере по наследству от Насти. Пахло в доме всегда двумя вещами: дешевым борщом, который варила мама, пытаясь накормить семью, и перегаром отца. Этот запах въелся в стены, в одежду, в саму душу.
Настя была старше сестры на пять лет и казалась Верочке существом с другой планеты. Она умела делать из старого наряда новый, ее волосы блестели даже после мытья хозяйственным мылом, а в глазах горели огоньки - от надежды, от ожидания чего-то. Она рано научилась прятать от папы деньги, которые зарабатывала после уроков, и шептала сестре: «Верка, держись. Мы уедем отсюда. Обязательно уедем».
Но уехала одна. Встретила Сергея, студента из института в соседнем райцентре. Он приезжал к ней на мопеде, дарил недорогие заколки и пел песни под гитару. Вера, подросток с вечно обветренными руками, тайком смотрела в окно, как они смеются. Зависть была острой и горькой, как полынь.
После свадьбы Настя укатила с Сергеем в город. Квартира, учеба, работа. Сначала она присылала деньги, звонила по единственному на районе таксофону. Но с каждым годом звонки становились реже, а в конвертах кроме купюр появлялись оправдания: «Ипотека», «Машину ремонтируем», «На море копим».
Вера осталась с родителями. Мама слегла - сердце пошаливать стало. Отец же как пил, так и пил, только долги стали больше. Мечты об институте растворились в серых буднях: школа, потом работа на консервном заводе, дом, где нужно было готовить, убирать и выслушивать пьяные монологи отца.
Игорь появился внезапно. Сын местного предпринимателя, он приехал на завод по какому-то делу. Был он неловким, немного грубоватым и Вере категорически не нравился. Его ухаживания - навязчивые, с дорогими, но безвкусными подарками - казались ей насмешкой. Но он был настойчив. А Вера так устала от вечного безденежья, от запаха дешевого алкоголя и лекарств мамы.
Когда маме потребовалась дорогостоящая операция, о которой не могло быть и речи, Вера посмотрела на Игоря и подумала: «Спасательный круг. Пусть и некрасивый». Она сказала «да» без радости, с ощущением, что продает саму себя. Настя, приехавшая на свадьбу, сияла.
- Наконец-то ты устроилась, сестренка! - говорила она, щурясь от солнца.
Вера молча улыбалась, чувствуя себя не невестой, а заключенной.
Брак был тихим и пустым, как заброшенный дом. Игорь пытался угодить, но Вера отстранялась, живя в своем коконе обиды и тоски. Она ухаживала за мамой, которая так и не поправилась, и через два года ее не стало.
На похоронах Настя рыдала на плече у Сергея. Вера стояла ссутулившись. Слез не было - только ледяная пустота. Вернувшись домой, в чистую и просторную, но чужую квартиру, она посмотрела на Игоря, ставившего чайник.
- Я хочу развода, - сказала она тихо, но четко. - Мамы нет. Меня больше ничего не держит.
Игорь замер, потом медленно повернулся. Его лицо, обычно напряженное в ее присутствии, стало каким-то усталым и спокойным.
- Я знал, что ты это скажешь, - ответил он. - Я… не буду тебя удерживать. Этот брак был ошибкой. Моей ошибкой. Я видел, как ты страдаешь все эти годы. Любить - значит желать счастья.
Вера остолбенела. Она ждала скандала, упреков, торга. Но в его глазах она впервые увидела не навязчивость, а глубочайшую, выстраданную нежность.
- Почему? - прошептала она. - Зачем терпел?
- Потому что любил. Думал, смогу сделать тебя счастливой. А понял, что просто лишаю тебя выбора. Я помогу упаковать вещи. Деньги на счет переведу, подыщем тебе жилье. Устраивай жизнь как хочешь.
В этот момент внутри у Веры что-то перевернулось. Она увидела не надоедливого поклонника, а мужчину, который все эти годы молча нес свой крест, жертвовал своим комфортом ради ее спокойствия и при этом умудрился сохранить к ней уважение. Чувство благодарности полыхнуло с такой силой, что перехватило дыхание.
Она не ушла в тот день. Не ушла и на следующий. Они начали говорить. Сначала осторожно, потом все откровеннее. О детстве, о страхах, о несбывшихся мечтах. Она узнала, что Игорь платил по долгам ее отца, пока тот был жив. И именно он договорился, чтобы операцию ее маме сделали как можно скорее. Он все знал и все понимал.
Любовь пришла не как яркая вспышка, а как медленный рассвет после долгой холодной ночи. Тихо, постепенно, согревая все вокруг. Они не спешили. Сначала просто научились дружить. Потом - доверять. Родился сын, через три года - дочка. Их семья строилась не на искрах страсти, а на прочном фундаменте взаимного уважения, терпения и благодарности. Кирпичик за кирпичиком.
А Настя… Ее яркие чувства перегорели. Сергей, когда кончилась романтика, оказался чужим, замкнутым человеком. Они развелись на восьмом году брака. Теперь Настя приезжала к сестре в гости, в уютный дом, пахнущий пирогами и детством. Она смотрела, как Игорь возится с детьми, как он по-хозяйски поправляет кран на кухне, как смотрит на Веру - нежно и спокойно.
И теперь в глазах Насти читалась та самая, знакомая Верочке по собственному детству, тихая, беспомощная зависть - горькая полынь.
- Тебе не надо было завидовать, - тихо сказала Вера, возвращаясь к началу разговора. Она положила руку на руку сестры. - Тебе надо было просто подождать. Твоя любовь была как тот мопед - быстрая, яркая. А моя… моя оказалась как этот дом. Строилась медленно, зато стоит прочно.
Настя посмотрела на сестру, а потом на Игоря, который вошел в кухню со смеющимся сыном на плечах. Он подошел к Вере, обнял ее за плечи и поцеловал в висок. Просто. Тепло. По-семейному.
Валерия Гусева