Осенью 1814 года, проводя ревизию гимназических сумм, попечитель Казанского учебного округа Михаил Александрович Салтыков обнаружил недостачу. Директором Первой Казанской гимназии был в то время Илья Федорович Яковкин, профессор истории, географии и статистики Казанского университета.
Илья Яковкин был известным ворюгой и казнокрадом, однако пользовался покровительством министра народного просвещения графа Разумовского, знал кое-кого в столицах, посему вот уже который год выходил сухим из воды.
Два года с ним боролся новый попечитель округа Салтыков, неоднократно уличал его в использовании казенных сумм «не по назначению», но поймать за руку в казнокрадстве пока не мог.
Делая ревизию расходов казенных сумм за 1813 год, Салтыков обнаружил явное несоответствие их произведенным работам. «Расходы прошлого года на постройки и на ремонт доходят до 11880 рублей, - писал Салтыков в одном из писем графу Разумовскому, - суммы, которая покажется весьма значительною тому, кто взглянет на эти здания, большинство которых грозит падением. Между тем, когда я упрекаю его контрастом такой суммы с результатами ея употребления, он закрывает мне рот, говоря, что он не украл ея... Я не буду говорить о казнокрадстве... но должен сознаться, что я подозреваю его...»
Эх, Михаил Александрович, честнейшая душа! Ну откуда вам, ваше превосходительство, было знать, что и в те времена существовало в нашем славном городе Казани вознаграждение административному лицу и за предоставление выгодного подряда на работы, и за приобретение оборудования и материалов по самым дорогим ценам, и за подписание и оплату явно завышенных смет расходов и произведенных работ.
Ныне это вознаграждение зовется «откатом», составляет 10% от потраченных бюджетных (казенных) сумм и падает в карман чиновнику, имеющему возможность распоряжаться этими суммами или влиять на их движение. Поэтому и выгоднее отпустить как можно более крупные суммы, купить оборудование или материалы по явно завышенным ценам, чтобы и «откат» был больше.
Кстати, данной схемой широко пользовался не только Илья Яковкин, но и сам казанский губернатор граф Илья Андреевич Толстой, дед великого Льва, коего ныне превозносят до небес и власти, и журналисты, опуская из внимания вороватый характер дедушки писателя, казнокрадство которого привело к приезду в Казань следственной сенатской комиссии, отстранению Толстого от должности и его скоропостижной смерти. А иначе куковать бы ему в Соловках, как его знаменитому прадеду, до потери пульса.
Осенью 1814-го Салтыков обнаружил недостачу гимназических сумм.
- Где деньги, проклятый гад Яковкин? - не дословно, но по смыслу именно так спросил Салтыков. - Наверняка ты, гнусная твоя и мерзопакостная душонка, упер их из сундука!
- Не упер, а позаимствовал, - нагло ответил Яковкин. - Поскольку я шибко обремененный семейством, то решил сам себе выплатить половину жалованья наперед, за 1815 год. Ну и что здесь такого?
Взбешенный попечитель опечатал оставшиеся деньги личной печатью и отписал очередное письмо министру, требуя не оставить безобразные поступки Яковкина без внимания.
Старик Разумовский «внял» Салтыкову и повелел ему выплатить «обремененному семейством и нуждами» Яковкину и «другую половину жалованья».
12 декабря 1814 года на квартиру к директору гимназии Яковкину прибыл секретарь университетского совета.
- Илья Федорович, вас господин попечитель к себе просят.
- Чего ЕЩЕ ему от меня надо?
- Не могу знать-с. Только их превосходительство, как они изволили выразиться, требуют вас к себе НАСТОЯТЕЛЬНО.
- Хорошо, буду, - ответил секретарю Яковкин, поправил орденок на петличке и отправился к попечителю.
Дальнейшие события еще долго вызывали много толков и пересудов как в стенах университета, так и в городском обществе. Говорили, будто попечитель стал кричать на профессора, называя его по старинке татем, что значило «воҺ, и казнокрадом, на что тот отвечал что-то вроде «сам дурак», после чего Салтыков влепил Яковкину пощечину. Тот будто бы ответил, они сцепились, упали и стали кататься по полу, нанося друг другу удары.
Много чего говорили в городе про сей скандальный инцидент, перемалывая косточки обоим его участникам. Дошло, конечно, и до исправляющего должность казанского губернатора Федора Петровича Гурьева, и до министра народного просвещения графа Алексея Кирилловича Разумовского, и до тогдашнего министра полиции графа Сергея Кузьмича Вязьмитинова. Последний повелел Гурьеву «разобраться и доложить», на что Федор Петрович ответил, что то, что случилось между Салтыковым и Яковкиным, происходило в комнате, когда они были в ней одни, а посему и известно это только им одним и никому более.
На этом скандальный инцидент был исчерпан. Салтыкову так и не удалось выжить Яковкина из Казанского университета, однако это без особого труда проделал новый попечитель Казанского учебного округа, небезызвестный Михаил Леонтьевич Магницкий.
Леонид ДЕВЯТЫХ.
