На последний вечер пребывания делегации в Париже была намечена встреча с местными активистами Общества советско-французской дружбы.
...Зал, довольно скромный по размерам, как баррикада разделял стол, украшенный винными бутылками, легкими закусками и флажками двух дружественных государств. Ученых усадили напротив сочувствующих СССР парижан. Во главе застолья произносились то ли речи, то ли тосты во славу великой дружбы и перспектив науки, а члены делегации потихоньку налегали на дармовщинку, переговариваясь между собой.
- Саша, - тихий женский голос из-за «баррикады» заставил Кочеткова вздрогнуть. Он медленно поднял взгляд из салата и увидел напротив пожилую со вкусом одетую женщину. Но тут один из руководителей делегации заторопил советских, напоминая, что завтра после обеда «улетаем на Родину, а вам еще собираться и собираться».
Кочеткову не пришлось мучительно долго вспоминать, с кем его столкнула судьба на дружественной встрече: конечно, это была она - Королева. И даже почти не изменилась за столько лет, хотя парижский «прикид» не позволил узнать ее с первого взгляда. Александр лежал на койке в номере гостиницы, не включая света. Воспоминания заполонили его.
...Послевоенные годы. В тихом дворике старой казанской двухэтажки неторопливо текла своя жизнь. Все знали друг друга и друг о друге практически все, загадкой для самых любопытных оставалась только жиличка из пятой квартиры. Она появилась в доме вскоре после войны. Высокая стройная девушка, всегда элегантно одетая и вежливая со всеми, не вступала в разговоры с соседями. Утром она покидала суверенные границы двора, вечером возвращалась домой. Никакие гости к ней не ходили. За глаза жиличку прозвали Королева - просто поменяли в ее фамилии «ё» на «е».
Сашка был тогда совсем пацаном, но и он понимал, как не по-здешнему красива Королева. Она не была холодной к людям, нет - она как будто жила вне пределов окружающей ее действительности, в каком-то своем государстве.
Потом, в самый разгар хрущевской оттепели, Королева исчезла. Не умерла, не уехала (а то попрощалась бы), а исчезла. Несколько дней ее не было. Соседи забеспокоились, пошли в ЖКО, а там сказали: «Не волнуйтесь, все нормально». Вопросы властям в те годы не задавали, и население двора перестало интересоваться судьбой Королевы...
Утром в номере Кочеткова зазвенел телефон.
- Месье Кочетков? - послышался мужской голос (видимо, портье).
- Да, - согласился по-русски Александр. После некоторой паузы он вдруг услышал женский голос:
- Александр, с вами говорит Анна Сергеевна Королева. Вы не могли бы уделить мне минут десять? Я буду ждать вас в кафе на углу улицы.
Напичканного инструкциями кандидата пронзил холодный ужас - провокация? вербуют?.. Поразмыслив некоторое время, Александр пришел к выводу, что «скорее всего что-нибудь личное».
В глубине небольшого кафе за столиком сидела необъяснимо красивая Королева. Она пригласила Кочеткова присесть.
- Саша, только не пугайтесь, я не хочу ничем навредить вашей выездной карьере, - мягко улыбнулась Анна Сергеевна (кандидат внутренне зарделся от стыда). - Увидела вас, и почему-то очень захотелось вспомнить Казань, зеленый дворик, комнату, где двадцать лет провела как на необитаемом острове.
И началась неспешная беседа. Женщина как будто исповедовалась, как будто ей некому было рассказать о пережитом в казанской коммуналке.
Когда юная Аня закончила диверсионную школу, ее подготовили к заброске в немецкий тыл. Во время первой для нее операции группа при ночном десантировании попала в засаду, погибли все, кроме Ани и лейтенанта Саши Коршунова. Он был опытным диверсантом, сумел оврагом вывести радистку из-под огненного шквала. Недели две скитались по лесам, пытаясь выйти на партизан, но тщетно.
Все получилось как-то само собой. Война, смертельная опасность и молодая кровь, жажда жизни взорвали чувства. Аня и Саша бросились в любовь как в огонь. В заброшенном овине на опушке леса они умирали друг от друга, воскресали и снова бросались в объятья. Как долго это продолжалось, никто и не пытался сосчитать, пока однажды, обугленные, они не вспомнили о войне и Родине.
Когда пробирались к своим, наткнулись на немецкий пост. «Умри в кустах!» - приказал ей Саша, а сам, отстреливаясь короткими очередями, стал уводить фашистов в сторону. На этом месте Аня ждала его три дня. Потом двинулась на восток.
Только через месяц она попала к своим. Дальше - страшно: допросы («почему одна, где группа?»), фильтрационный лагерь, ожидание трибунала. Каким-то чудом Аня не загремела на Магадан («это за меня Саша молился»).
Довоевала санитаркой в медсанбате, после Победы приехала в Казань, откуда был родом лейтенант Коршунов. Устроилась на завод, несколько лет мыкалась по квартирам, пока не дали комнату в коммуналке.
И все это время пыталась найти Сашу. Куда только ни слала запросы, ответ был один - пропал без вести. Больше двадцати лет Аня ждала и искала своего суженого, смысл всей жизни превратился в ожидание.
И вдруг, как гром с небес, вызывают в КГБ - откуда у вас родственники во Франции? Сразу подумала: «Саша!»
Оказалось, что тогда, в 44-м, лейтенант был ранен, попал в плен. Уже в Германии бежал из лагеря с французом Пьером. Вместе добрались до маки - французских партизан. Воевал, стал чуть ли не национальным героем Франции. В последние дни войны получил тяжелое ранение, поэтому возвратиться домой сразу не смог. А когда вылечился, подсказали - лучше не надо.
В дохрущевские времена даже не пытался искать Аню: знал, что этим только загонит ее в лагеря. Потом нашел через посольство, но толку-то...
А за это время Александр стал заметной фигурой в политической жизни Франции - он возглавил крупное общественное движение, которое к тому же было лояльно к СССР. Ему подсказали: пошли запрос на жену, попроси воссоединить семью - тебе не откажут. Как ни странно, сработало. Правда, Анну Сергеевну достаточно помытарили в органах, но потом сделали широкий жест в адрес дружественных нам демократических сил - Королевой позволили выехать к мужу.
- А теперь у вас все хорошо? - спросил подавленный рассказом Кочетков.
- Все хорошо, Саша. Вот только детей не получилось, - Королева первый раз за время разговора потупила взор. - А ты иди, Саша, иди, а то опоздаешь. Они этого не прощают.
Сергей АЛЕКСАНДРОВ
