«...Оказавшись на главном направлении боевых действий, где страна сосредоточивала основные усилия, мы сразу ощутили, какова разница между прежним и новым положением армии. Теперь нам щедро давалось все: вооружение, техника, боеприпасы. И главное, люди. Армия получила пополнение – 30 тысяч солдат и офицеров. Никогда раньше мы не могли даже помышлять о такой цифре. В короткий срок численность каждой дивизии была доведена до 6000 – 6500 человек.
...Накануне Висло-Одерской операции в составе двух фронтов – 1-го Белорусского и 1-го Украинского - было 2 млн 200 тыс. человек, свыше 32 тыс. орудий и минометов, около 6500 танков и самоходных артустановок и до 5000 боевых самолетов.
Эти два фронта имели половину танков и примерно одну треть орудий и самолетов всей действовавшей армии».
На 1-м Белорусском фронте мне довелось участвовать в Висло-Одерской операции и освобождении Польши.
Огневые позиции наших пушек находились на правом берегу Вислы. Рыть окопы, блиндажи было очень трудно. Земля насквозь промерзла - стояли очень сильные морозы для этих мест: температура доходила до минус 17. Поляки говорили, что русские принесли им страшные морозы.
К тому же немцы совершали постоянные бомбежки и артиллерийские обстрелы. После одного из обстрелов «ишака» (так называли у нас шестиствольный немецкий миномет) недосчитались в батарее меня и сержанта Мигина. Это случилось 5 или 6 января 1945 г. После излечения я узнал: найдя засыпанную траншею, нас откопали - сначала меня, 18-летнего, а вторым 35-летнего сержанта. Увезли в дивизионный медсанбат. Наутро я очнулся, пришел в себя, а на сержанта ушла домой похоронка. Через неделю почувствовал себя вполне излечившимся. 11 или 12 января с каким-то поручением в медсанбат прибыла грузовая автомашина со знакомым шофером Малыгиным. И я решил вернуться с ним на фронт. Открыл окно палаты, выпрыгнул в одном халате в кабину автомашины и был таков. На батарее мне были чрезвычайно рады, одели-обули, и стал я снова солдатом-наводчиком. Однако лишился каких-либо документов о своем пребывании в медсанбате.
14 января 1945 г. была сильнейшая артподготовка. Она длилась больше часа. Ствол пушки становился горячим, откат более медленным, а с наблюдательного пункта все звучала команда: «10 - 15 снарядов, беглым - огонь!» Наконец все закончилось... Поздно вечером нас известили, что прорыв наших танков не завершился успехом из-за переправы через небольшую речушку.
15 января 1945 г. была еще одна артподготовка, более длительная и мощная. В этот день я израсходовал около 200 снарядов.
Результат: удачный прорыв громады танков и моторизированной пехоты. А вслед за ними и мы, артиллеристы, с новыми пушками ЗИС-3. 17 января 1945 г. освободили столицу Польши Варшаву. Наши батареи прошли через юго-восточную окраину города почти без боя. Город был сильно разрушен. За Варшавой мы вышли на оперативный простор. Еле успевали за танками и мотопехотой. Проходили в день по 40 км. Лишь иногда приходилось разворачивать орудия и стрелять прямой наводкой по оказывавшим сопротивление отдельным группам фашистов.
Если спросите, как встречали нас поляки, я ответил бы: «Радушно!» Встречали горячим кофе, какао, молоком, салом и удивительно вкусными круглыми караваями хлеба. Когда же я поделился своими впечатлениями со старым (по моим понятиям) солдатом - с моим заряжающим, бывшим председателем колхоза из Алтайского края Улановым, он сказал: «Сынок, ты не знаешь, как эти поляки провожали нас в 1941 году. Из подвалов и с чердаков многих домов строчил пулемет нам в спину».
Вскоре мы со своими пушками на американских автомобилях-тягачах добрались до города Бромберга, до старой польско-немецкой границы.
Помнится, как в ночь на 14 апреля 1945 г., оставив тягачи-автомашины на правом берегу, мы на конной тяге переправлялись на левый берег Одера, на Кюстринский плацдарм. Переправа была очень трудной. Понтонный мост был хлипкий, ходил ходуном. Это, во-первых. Во-вторых, переправу бомбили и круглосуточно обстреливали бризантными снарядами, которые на заданной высоте по графику взрываются, поражая множеством осколков. В-третьих, нас очень торопили. Всюду звучала команда: «Живей, живей, не останавливаться!» Наша колонна тоже попала под такой обстрел почти у самого берега. Не обошлось без жертв.
Переправившись на левый берег Одера, мы заняли указанные нам позиции на Кюстринском плацдарме. Вскоре по другим понтонным мостам форсировали реку автомашины-тягачи, машины со снарядами, наша кухня, а также танки и тяжелая техника. Личный состав войск и техника зарылись в землю и ждали своего часа.
Час пробил, и огнедышащий кюстринский вулкан взорвался. Взорвался 16 апреля 1945 г.
