Василию Кузьмину было девятнадцать, когда в 1941 году его призвали на фронт. Отправили в Тоцк, где формировали танковые экипажи. О, что это были за времена - о фронтовых пайках здесь и не слышали. Будущим танкистам выдавали ведро воды и мешок овса - как лошадям. Вот тебе завтрак, обед и ужин. «Так мы всю траву там подчистую съели…» - вспоминал потом Василий Павлович.
После такого «откорма» ребят направили в самую горячую точку - на Курскую дугу. Там, в сражении под Прохоровкой, экипаж Кузьмина подбил три танка, но и самому досталось - прямым попаданием снесло башню. Все погибли сразу. Василий единственный почти уцелел - как механик-водитель он располагался ниже. Вот только ногу оторвало. Придя в себя после обморока, Василий перевязал ремнем ногу, чтобы остановить кровь, прекрасно понимая, что дела его плохи - наши вовсю отступали. «Братцы, помогите!» - из последних сил звал он, но никто не услышал…
- Я понимал, что идущие по пятам нашей армии немцы меня расстреляют или возьмут в плен, что еще хуже. Тогда собрал лежавших вокруг меня мертвых товарищей и накрылся ими - пусть мертвые послужат спасению пока еще живого… - рассказывал Василий Кузьмин.
Уловка не удалась: впав в забытье, Василий громко стонал, и немцы прошили автоматной очередью солдатские тела - она пришлась как раз на обрубок ноги и здоровую ногу…
Сколько он пролежал, весь израненный, неизвестно. Зато те же стоны спасли его, когда после ухода немцев местные жители пришли хоронить своих солдат. А так похоронили бы вместе с остальными - на живого Кузьмин не походил… Отвезли в санчасть, а оттуда Василия отправили в госпиталь в Харьков, где он пробыл целый год. Родным не писал - было стыдно, что инвалид… Тем временем родные получили похоронку, и, как положено, устроили поминки. И вот через год после памятного боя Кузьмин постучал в родное оконце - мать, увидев его, упала в обморок.
Оглядевшись в родном селе Карабаян Тюлячинского района, Василий понял: тут не до стеснительности. Война забрала большинство мужчин - 117 человек, а деревенское хозяйство без мужских рук хиреет. После войны в селе насчитывалось 112 домов, и в строительстве почти каждого из них принял участие Кузьмин - он стал отменным плотником. Сейчас его нет в живых, но старожилы до сих пор вспоминают его с благодарностью, а те дома стоят и поныне…
Работал он, не ища привилегий, на протезе, который сделал сам, стиснув зубы от боли. И вот парадокс - женившись, народил восьмерых детей! Почему в такие тяжелые времена люди не боялись рожать? И ведь все дети выросли здоровыми (хоть питались чуть ли не одной крапивой) и порядочными людьми. Сыновья плотничали с отцом с десяти лет - сами зарабатывали себе на ботинки, на рубашку… Об одном из них мы рассказывали в нашей газете - Павел Кузьмин строит на собственные средства храм в Карабаяне. Он вспоминал, что про войну отец рассказывать не любил. О ней дети могли услышать только тогда, когда он спал, а сон был неспокойный - война не отпускала солдата до самой смерти. «Давай снаряды! Танки идут! Заряжай!» - кричал отец во сне, а дети, собравшись вокруг, слушали это, как сказку.
Да вот еще пули напоминали детям о войне - когда Кузьмин-старший парился в бане, из ног, прошитых когда-то очередью из немецкого автомата, выходили пули - мальчишки насобирали их одиннадцать штук…
- Для меня отец остался идеалом настоящего мужчины, человека слова и дела, - говорит Павел Васильевич. - Он прожил свою жизнь честно, и все мы - дети и внуки, пытаемся походить на него.
Сейчас дети Василия Павловича Кузьмина разъехались по всей России. Но в мае они неизменно съезжаются в родное село Карабаян почтить светлую память отца - одного из обычных героев минувшей войны…
