Начинала, как говорят в МВД, «на земле», в отделе полиции Ново-Савиновского района столицы Татарстана. Сейчас работает в Министерстве внутренних дел РТ, состоит в резерве наставников. И продолжает поиск людей.
- Гульнара, уголовный розыск - дело мужское?
- Нет, не только, но женщин не особо любят брать в уголовный розыск. Здесь требуются мужской склад ума, умение логически мыслить, ставить себя на место преступника, предполагая, какие шаги тот мог бы совершить. К тому же есть свои определенные сложности. Женщине-оперу всегда приходится решать дилемму: семья или работа, которая занимает большую часть жизни.
- Вам приходится заниматься пропавшими без вести людьми и неопознанными трупами. В психологическом плане тяжело было привыкать?
- Эти два направления между собой переплетаются. Без вести пропавший может числиться неустановленным трупом. От специалиста требуется правильно сопоставить всю имеющуюся информацию, найти как можно больше совпадений. Для этого приходится тщательно проводить осмотр, записывать все детали, которые потом могут пригодиться. Понятно, зрелище не из приятных. Но страха перед трупами или брезгливости я не испытываю. Видимо, это моя особенность - изначально спокойное восприятие вида мертвого тела. Для меня оно - просто предмет изучения, его необходимо опознать, вернуть имя человеку. К тому же высшее педагогическое образование дало мне хорошие психологические познания, которые очень помогают в моей профессии.
- Вашу работу почти всегда сопровождает человеческое горе. Всегда получается дистанцироваться от него? Ведь невозможно выдержать, если все пропускать через себя...
- Это правда, боль людей, потерявших своих близких, родных, всегда у меня на виду. Собирая информацию о потерявшемся, мы вынуждаем родственников вспоминать до мелочей его прошедшую жизнь, его привычки, любимые дела. Тем, кто ищет родного человека, тяжело. Специалист же просто обязан отстраниться от эмоций: чем доскональнее он отработает, тем больше шансов найти пропавшего человека.
Но есть особенные случаи, когда и нам приходится очень сложно. Такой была трагедия затонувшего в 2011 году теплохода «Булгария», когда водолазы, достававшие утонувших детей, седели у нас на глазах. Тела, находившиеся в водной среде, опознавать значительно сложнее. Добавьте к этому эмоциональное состояние людей, которым предстояло опознать своих родных. Не скрою, было тяжело психологически. Если говорить о работе, то основной сложностью тогда была неизвестность. Никто точно не мог сказать, сколько людей находилось на судне, назвать их имена и фамилии. Потому что билеты распространялись хаотично, на районных рынках в Арске, Лаишево и в других населенных пунктах. Покупали одни, а в путешествие отправлялись другие.
- Какие еще сложные дела запомнились?
- Пожар в торговом центре «Адмирал» в 2015 году и взрыв бытового газа в жилом доме в Авиастроительном районе на улице Малой Печерской в 2008-м. В последнем случае был начисто разрушен целый подъезд трехэтажного дома. В эпицентре взрыва оказалась семья рабочих из КМПО. Нам пришлось буквально вручную перебирать то, что осталось от подъезда. Для этого в шахматном порядке разместили по территории солдат, которые руками, саперными лопатами разбирали кирпичи. Если кто-то находил фрагмент тела, хотя бы малейший, то поднимал руку, а я бежала к нему, чтобы собрать все в контейнер и в дальнейшем идентифицировать.
На «Адмирале» наша работа осложнялась тем, что пожар был на большой площади. И так же, как на «Булгарии», там не было известно точное количество людей, работавших в тот день. Жертв было бы куда меньше, если бы люди не бросились спасать товар со складов. В основном это были женщины. После по городу гуляли слухи, что на пожаре в «Адмирале» погиб целый подпольный швейный цех. Нет, это неправда. Мы не смогли обнаружить двух пропавших, скорее всего, их тела выгорели полностью.
- Ваша работа и работа судмедэкспертов связана с наукой. Совершенствуются методики, появляются современные технологии. Был ли в вашей практике случай, когда последнюю точку в опознании помогла поставить именно новая научная разработка?
- Дело было еще в то время, когда на месте современного торгового центра возле парка Победы простирались болота. В Ново-Савиновском районе потерялась девушка, а через неделю на тех болотах был найден завернутый в целлофановый мешок женский труп. Его состояние было настолько плохим, будто тело пролежало в болоте полгода. Мы не смогли узнать причину смерти и не опознали труп по базе пропавших без вести. Хотя в душе я была уверена, что это та самая потерявшаяся из Ново-Савиновского района.
В те годы еще не была разработана методика опознания по зубам. Тем не менее я их сфотографировала, так как было видно, что покойная их лечила. Спустя три года мне пригодились эти снимки. Я смогла найти дантиста, который по тому, как были вылечены зубы, с большой вероятностью допускал, что это его работа. Он и назвал имя пациентки, которая не приходила к нему на прием уже больше трех лет. Что помешало сразу определить? Летняя жара, целлофановый пакет, болотная вода - все вкупе ускорило процесс разложения тела до неузнаваемости. Уже позднее, когда это стало возможным, сделали экспертизу ДНК. И она подтвердила, что тело принадлежало той пропавшей девушке. Правда, ее мама отказалась в это поверить.
- Что дает людям ваша работа?
- За каждым из пропавших, неопознанных судьба человека. Их ищут долго и упорно. В МВД интенсивный розыск без вести пропавших ведется в течение 15 лет, а родственники ищут еще дольше. Говоря образно, мы возвращаем имя человека из небытия, из безызвестности.
- Верите ли вы в мистику?
- Нет, но порой в нашей работе случается что-то из этого разряда. Много лет назад мне пришлось разыскивать человека, которого родственница не видела более трех лет. Обратилась она к нам, потому что брат стал сниться ей чуть ли не каждую ночь с просьбой найти его. Собрав всю информацию о человеке, я особо отметила для себя, что он служил пограничником. В базе данных нашелся неопознанный труп мужчины, который был найден на скамейке возле цирка 29 мая, как раз после Дня пограничника. Сестра по фотографиям в нашей базе и по снимкам, сделанным в морге, узнала пропавшего брата. К тому времени он был уже похоронен. Вместо имени и фамилии на его могиле значился порядковый номер. Женщина сходила в церковь, отслужила все необходимые заупокойные службы, привела в порядок могилку и поставила памятник с фотографией. То есть неизвестный покойный обрел имя. После этого брат всего один раз приснился женщине со словами: «Наконец-то ты нашла меня». Успокоился он - успокоились и его родственники.
- Ваш отдел ищет не только мертвых людей...
- Да, живых тоже. Я искренне радуюсь, когда все заканчивается благополучно, особенно если ищем детей. Не так давно пришлось лететь в Махачкалу за одной такой потерявшейся. 13-летняя девочка, уроженка Таджикистана, жила с семьей в Казани, не выдержала суровых воспитательных методов отца и сбежала в Махачкалу, к девочке-чеченке, с которой познакомилась в соцсетях. Розыскные мероприятия длились недолго, нам удалось быстро выяснить путь девочки. Мы вернули ее в Казань, но домой она не поехала, захотела жить в детском приюте. Я долго разговаривала с отцом, надеюсь, он поймет своего ребенка.
