ВЕЧНЫЙ КОТ
Февраль в том году разозлился на весь белый свет: сначала прикинулся весной, подбросил в серое небо голубых проблесков, потом ошарашил чугунными морозами и только затем сдался окончательно. Дни стали долгими и теплыми.
Охотники на лошадях добрались до деревни к вечеру: Семеныч, работник элеватора, здоровый краснорожий мужик, и молодой Лева, сотрудник прокуратуры. Две легавые бежали за санями. Собирались на зайца, поэтому взяли только дробовики. Семеныч на всякий случай засунул в карман полушубка пяток картечных патронов грозного 8-го калибра, чтобы если что завалить губастого лося.
Уже по грязи подъехали к второй с краю хате, в окне которой тускло светила керосинка. На крыльце поджидал Илья, ссохшийся до времени шестидесятилетний старик с самокруткой в кособокой бороде.
- Привет, Семеныч. В дом, в дом, - он коротко махнул в сторону двери (гостей ждал с час).
В доме такая же не по годам сморщенная жена Ильи Галина, тяжело вздыхая, раскладывала в тарелки пшенную кашу. До войны у них было четверо детей. Старшая дочь пропала в оккупации на Украине, один сын погиб, другой рыбачил в Находке. С родителями осталась только Анка, худая молчаливая девчонка пятнадцати лет.
Деревня числилась в заброшенных давно. Илья работал лесничим, Галина летом кормила сезонников-лесорубов, зимой перебивалась домашним хозяйством. Анка закончила восьмилетку и потихоньку помогала родителям. С ноября по апрель одна радость была - охотники приедут. Кому было куда уже перебрались в Казань - благо, недалеко, а остальные тихо доживали свой век, как дома, обрастали мхом.
Кашу ели по-крестьянски, не торопясь. Илья щедро разливал по стаканам самогон, Галина вздыхала, Анка таращила глаза с печки. В комнату уверенно, по-хозяйски зашел на бархатных лапах рыжий кот, потянулся, на гостей посмотрел презрительно.
- Ого! - удивился Семеныч, - вот сволочь какая выросла!
- Черт его знает, откуда он взялся, - кивнул Илья, - три года назад прибился. Не иначе его бабушка с рысью согрешила. Все лето по лесу шастает, осенью приходит - и под крыльцо. Анютка его - молоком. Только ее и слушается. Недели через две переходит в дом. Ну тут уж по кошкам... дает им жару...
- В лесу, говоришь, - нехорошо сощурился Семеныч и обменялся взглядом с Левой. По неписаным охотничьим правилам одичавших котов следовало уничтожать, потому что лесной живности они наносили немалый вред - разоряли гнезда, убивали детенышей - словом, пакостили.
- А что - кот как календарь, - подала голос Галина. - Он в дом перешел - значит снег лег прочно. И Анютке одна в лесу радость.
Кот одним прыжком, как ситцевый лоскут, взмахнул на печь, засунул голову под мышку Анке и заурчал.
- Ты б, Илья, дал мне кота. Недели на две. А то на элеваторе крыс развелось... - попросил Семеныч и ткнул ногой Леву.
- А то в городе у вас котов нет, - удивился Илья.
- Таких нет точно, - хищно улыбнулся Семеныч.
- Пап, а пап, - запротестовала с печки Анка.
- Цыц, - ответил Илья, - пусть берет. Человеку для дела нужно.
Через два дня отпарившиеся в баньке, со связкой зайцев охотники уезжали. Кота Семеныч грубо торкнул в мешок. Анка тонко ойкнула, но не возразила.
Отъехав от деревни версты на четыре, в чистом поле Семеныч загнал в двустволку два патрона, вытряхнул кота из мешка прямо в снег и, усмехаясь, отвязал собак:
- Поохотимся...
Лева плюнул и отвернулся.
Длинным и пластичным рывком кот намного опередил собак и рванул к лесу, те понеслись вдогонку, попеременно лая. Первый выстрел снес пучок неубранной пшеницы, второй был послан точно, но кот резко скакнул влево, махнул лапой по морде сразу завизжавшей собаки. Семеныч мгновенно загнал в стволы два патрона с картечью и врезал дуплетом, но австрийское "Три кольца" выдержало. Лошадь рванула, и один заряд, как топором, содрал пласт коры с сосны, второй огненной пятерней вонзился в пересекшую путь легавую, и на снег веером плеснула кровь.
- Вот елы... - ошарашенно протянул Семеныч и грязно выругался.
- Идиот, - снова сплюнул в снег Лева.
Собаки были Семеныча, и Лева про себя подумал: поделом ему, живодеру.
Семеныч был не только жесток, но еще и упрям. К тому же пострадала его репутация стрелка, который ни одного патрона вдурь не истратит. Неделю спустя он, уже один, приехал к Илье и посетовал, мол, кот с элеватора сбежал, а начатое дело желательно закончить и тогда Илье все будет - и пяток мешков фуражной пшеницы, и пару товарной - на самогон. Правильный Илья согласился, занывшей Анютке пригрозил кулаком. Кота ловили всем миром, поймав, уложили в мешок и связали. Анютка тихо, горько плакала на печке.
На этот раз Семеныч не стал откладывать дело в долгий ящик, подъехал к пустому сараю, шугнул соседских кошек и запер дверь. Сразу стало темно. Семеныч бросил мешок на земляной пол и с размаху врезал по нему тяжелым навозным сапогом. Мешок молчал.
- Упорный, значит? Жалости не просишь? - со злой веселостью спросил Семеныч.
Он быстро вошел в раж. Развязал мешок и продолжил экзекуцию, попутно отбрыкиваясь от сарайных котов. Один раз поскользнулся и упал в грязь. Наконец нащупал избитого кота, бросил его в сани и поехал. На том же поле, где и в первый раз, швырнул животное на дорогу и закурил. Было весело. Труп кота пятном темнел на заснеженной колее. Крепчал последний, предвесенний уже, мороз. "За пару дней вороны растащат", - подумал Семеныч и тронул лошадь. Первый мартовский ветер упруго дул прямо в лицо.
* * *
Весна в тот год взяла пример с февраля: сначала подула теплом, а потом вызверилась пятнадцатиградусным морозом. Обрадованный Семеныч тут же затащил Леву на новую охоту. К Илье подъехали засветло, однако на крыльце никто не встречал. И в доме было тихо. Илья сидел за столом, сцепив руки в замок и только коротко посмотрел на вошедших гостей. Семеныч балагурил:
- Что, Илья, нездоров? А я тут тебе и пшеницы привез, и хозяйке твоей муки, Анке вон коробка конфет...
Илья молчал и смотрел перед собой. Коробка конфет упала на пол. Галина, возившаяся у печки, вздохнула.
- Кот-то где, Семеныч? - негромко спросил Илья.
- Какой кот? А, тот, разбойник рыжий, - засуетился Семеныч, - дак опять убежал, паразит, думал, вернулся к вам...
- Вернулся, - кивнул Илья, - я на следующий день в город решил съездить за керосином, гляжу - а он и лежит на дороге. Ледяной уже. Ты его ногами, что ли, топтал? Как это - в темноте и ногами?
Лева брезгливо сморщился и отошел от Семеныча. Семеныч покрутил лицом, покраснел, хотел было по обыкновению разъяриться, поорать, мол, дикий же кот-то. Но слишком по-недоброму тихо было в хате, да Анютка смотрела ему в лицо, но как-то сквозь него. Помолчав, Семеныч неуверенно, извиняясь, спросил:
- Я пойду, что ли...
- Иди, иди. Куда подальше, - отрезал Илья.
Семеныч вышел. Было слышно, как фыркнула лошадь и захрустели по льду полозья саней. Лева сидел на лавке и твердил как заведенный:
- Вот идиот... вот идиот...
- Да ладно, - почему-то засмеялся Илья, - ты-то здесь при чем? Да говорю же, темно было, перепутать легко. Вот он и... перепутал, дохлого подобрал.
* * *
Анютка в накинутой шубе - воротник вышел головы - сидела около крыльца. Под крыльцом на привычном месте лежал живой и здоровый рыжий кот и лениво глотал молоко. От дальнего леса пахло весной, а значит - скоро на свободу, в путь, и так до тех пор, пока не ляжет снег.
Владимир СТЕПАНОВ.
