Направляясь к своему дому от остановки, я увидел небольшую группу женщин, что-то активно обсуждавших. Так бы и прошел мимо, поскольку стараюсь не подходить к скоплениям женщин, особенно если они громко выражают свои чувства, если бы не одна деталь. Боковым зрением заметил, что в центре толпы стоял мужик с плакатом.
Средне одетый среднего возраста мужчина держал транспарант, на котором было написано черными красивыми буквами: «Куплю женщине норковую шубу при условии, что она будет меня кормить 14 лет». Я еще раз прочитал немного странное объявление. А женщины тем временем наседали с вопросами:
- Милок, а ты что, жениться обещаешь? – поинтересовалась одна старушка.
- Бабуля, вам-то это зачем? – под общий смех спросила одна средних лет дама.
- А бабулька все туда же - пофорсить в шубе захотелось, - взрыв смеха привлек новых зрительниц, которые с интересом смотрели на мужчину и его декларацию.
- Э-э-э... Вам только по-охальничать над хорошими людями. Я что, разве для себя? О дочери думаю! – старушка сердито зыркнула на молодаек.
- Вот пусть она сама и приходит на смотрины! Мужчина, извините, я интересуюсь, неужели женитесь да еще шубу подарите? - с вызовом и одновременно с надеждой почти выкрикнула одна молодая женщина.
Все буквально впились взглядом в мужчину, оглядывая его с ног до головы, как это могут делать только женщины. Посмотрел еще раз и я. Неновые, но хорошо начищенные зимние сапоги, толстые синие в темную полоску брюки, потрепанная, но вполне сносная светлая дубленка, цветной шерстяной шарф, темного кролика зимняя шапка с опущенными ушами, которые слегка закрывали розовые щеки с однодневной щетиной. Большие темные усы уже подернулись инеем, а из-под тонкой металлической оправы на собравшихся смотрели умные и немного насмешливые глаза.
- Женюсь и шубу куплю, - ответил он с едва заметной иронией.
Дальше вопросы посыпались как из пулемета, но мужчина отвечал неторопливо и веско.
- Ой, а какого цвета она? Мне больше нравится темная, как из соболя.
- Милочка, вы соболя хоть раз-то видели?
- А не обманешь, милок? Побожись! – снова пошла в бой старушка.
- Бабуля, не мешайте, приведите дочь сначала, - зашикали на нее дамы помоложе.
- А что, мне нравится мужчина - и дочери понравится. Она ведь, горемычная... - но ей не дали договорить.
- Скажите, мужчина, а как вас зовут? – кокетливо закатила глазки пухленькая кнопка в короткой черной мутоновой шубке.
- Гена, Геннадий, - он прокашлялся, посмотрел на плакат и поправил его.
- Простите, а отчество? – заинтересованно спросила дама бальзаковского возраста в коричневом каракулевом манто до пят.
- Максимович. Мне 46 лет, инженер, вдовец. Дети живут отдельно. У меня двухкомнатная квартира, дача, машины нет. Еще вопросы будут? – спокойно и с улыбкой спросил он.
- Такой положительный мужчина! – снова закатила глазки пышка в мутоне.
- Бесстыдницы! Сами в шубах ходите, а еще надо! – бабуля гневно погрозила кулачком в зеленой варежке.
- Бабулечка-красатулечка, тебя уже здесь нет. Геннадий Максимович, извините, а может быть, обсудим этот вопрос где-нибудь в другом месте? Вот моя визитка. А можно ваш телефончик? – дама в каракуле приблизилась на максимально возможную дистанцию, и ее последние слова потонули в шуме.
Он снял перчатку, засунул руку в нагрудный карман и спрятал там ее карточку.
- До встречи, – томно проговорила дама и ушла.
- А сначала шуба, а потом регистрация брака? - не унималась пышка.
- Сначала в загс, потом брачный контракт, а потом норка! – торжественно произнес представитель сильной половины человечества.
Пока другая прекрасная и любопытствующая половина рода людского переваривала сказанное, решил спросить и я:
- Давно стоишь?
- Да нет, где-то час, - чуть подозрительно ответил мужик. – А что?
- А ты молоток, - ответил я. – Здорово придумал! Так спокойно можно выбрать лучший товар.
- Да ну какой товар! Тоскливо просто стало: жены нет, детям я не нужен, работа в нашем институте уже давно только для начальства. Вот я и решил...
- Слушай, а с шубой, признайся, ведь наколка?
- Почему? – инженер даже обиделся, но подробно ответить не успел.
У нашей митингующей группы с шумом остановился большой черный «Мерседес». Выбежали два бритоголовых верзилы и открыли дверь, из которой выпорхнула красавица писаная. «Никак Варфоломеева?!» - прошептала неугомонная старушка. По слухам эта дама держала под собой полгорода. Бизнес-леди, опершись на ходячие во всем черном радарные станции, царственно приблизилась к нам, и толпа раздвинулась. Мгновенно оценив ситуацию, она протянула руку к Гене:
- Даю норковую шубу, себя и полцарства!
Толпа ахнула и замерла, а наш уже родной Гена завороженно и очень медленно начал двигаться на этот зов. Так бы, наверное, он, сердешный, и добрел до своего счастья, но не тут-то было. Первой опомнилась бабуля и с криком «Не дадим нашего Гену!» бросилась, махая зелеными на резинках варежками, на делегацию из «Мерседеса». Женщины словно встрепенулись, встали стеной перед плакатом и начали наступать на хозяйку города и ее бультерьеров:
- Гена наш! Ишь чего захотела, у тебя мужиков и так как грязи!
В довершение всего кнопка в мутоне поскользнулась и сбила с ног одного из охранников, успев крикнуть: «Спасите!» Другой охранник бросился за своим коллегой, а старушка вместе с другими защитницами все-таки успела приложить свои кулачки к их широким спинам.
Я помог подняться кнопке и стал стряхивать с нее снег. Лимузин тем временем лихо развернулся и пропал в набиравшей силу вьюге. Бабушка еще грозила чем-то ему вслед.
Геннадий в окружении женщин и под их причитания уходил в направлении ближайшей девятиэтажки. Мы встретились взглядами, он подмигнул мне, а я - ему.