Витька всегда знал, что этот серп с молотом до добра не доведет.
А он, как дед приволок его с какого-то митинга, так и стоял в углу, тускло бликуя старой полированной бронзой, большой, почти в человеческий рост. Тогда - Витька был еще совсем маленьким - крушили очередной памятник коммунизму, а дед и несколько таких же, как он, ветеранов вступились. Возникла драка, дед получил в глаз, но, судя по его довольному виду, в долгу не остался. Это было неудивительно: всю войну он прослужил в морской пехоте и даже в свои семьдесят лет легко перекапывал немаленький огород, любил париться в немыслимо горячей бане и играючи забрасывал на плечо мешок с картошкой.
Казалось, дед будет жить вечно - но грипп с осложнениями скрутил его в неделю. Похоронили скромно, немногочисленные Витькины родственники выпили по полстакана на кухне и, пряча глаза, разошлись. Витька остался один. Отца он не помнил, а мать давным-давно попала под машину. И теперь в свои семнадцать лет из всех богатств мира он располагал двухкомнатной хрущевкой в подозрительном районе города.
Витьку взяли работать на завод. Вроде даже слесарем какого-то разряда, но дальше таскания металлических стружек в утиль дело не шло. Мастер Палыч изводил попреками и норовил дать подзатыльник. Витька был невелик ростом, худ, а косо подстриженный затылок наводил как раз на мысль о немедленном подзатыльнике.
Местные ханыги деда уважали, благо почти каждый год он выступал в школе, рассказывал про войну. Так что несколько поколений дворовой шпаны на дедову квартиру - и Витьку тоже - не покушались. Но все изменилось со смертью деда.
Витька точно знал, что этот серп с молотом до добра не доведет.
Весил он килограммов сто пятьдесят и был отлит из чистейшей оружейной бронзы. Пару лет назад Витька предложил деду сдать его в цветмет и получить сумму, по собственным подсчетам, довольно круглую. Витька хотел кожаную куртку и мобильный телефон, как у всех. Дед погрустнел, долго думал, шелестел бумажками и наконец сказал:
- Со следующей пенсии разве? Или к лету подкопим маленько? Вот ведь - за свет плати, за квартиру, газ. Есть что-то надо? Надо! А ты... ну, никак без этого телефона?
- Никак, дед, - с готовностью подтвердил Витька. В правоту своих слов он верил совершенно искренне, потому что действительно мобильные телефоны в классе были у всех, кроме него.
- Так ведь символ! - попробовал защититься дед.
- Да какой это символ, деда? Страны той давно уж нет. Так, кусок железа!
- Бронзы, - поправил дед. - Между прочим, такой же символ был на знамени нашей части. Да и на любом знамени - тогда.
- Вот именно - тогда. А сейчас что? Германию с Японией победили - а у кого все покупаем? У Германии с Японией. Уж лучше бы...
Дед внезапно насупился, и Витька не стал договаривать. В некоторых вопросах старик был жутко упрямым, а злить его не стоило, потому что был он добрым. Да и поговорить-то толком больше не с кем. Кому нужен лох без кожаной куртки и мобильного телефона?
- Вот ты говоришь «цветной металл». А он нам дороже любого металла был - символ нашей страны. Знамя ведь тоже можно тряпкой на палке назвать. Но люди под этим знаменем в бой шли, честь ему отдавали. Страны той, конечно, уже нет, но ведь мы-то есть. И долго еще будем! Так что и этот символ пусть пока постоит. А телефон мы купим, если надо.
Телефон дед действительно купил, правда, нескоро и самый дешевый. К тому времени одноклассники обзавелись более крутыми моделями, и Витьку продолжали считать лохом.
Спустя два года деда не стало. Витька несколько раз порывался сдать серп с молотом в цветмет, но вспоминал деда и передумывал. К тому же утащить такую махину ему было не под силу. Своими сомнениями он поделился с мастером Палычем, тот что-то буркнул неразборчиво и погрузился в изучение табеля. Во дворе продвинутая братва только посмеялась. А один, пришлый наркоша по кличке Косяк, посмотрел заинтересованно и потом быстро куда-то исчез.
В доме по-прежнему было тускло и серо. Вспоминая деда, Витька время от времени начинал лениво заниматься уборкой, но на большее, чем перемыть посуду, его обычно не хватало. Тогда Витька ложился на диван и начинал жалеть себя: «Ну что мне теперь делать? Через год в армию. Профессии нет, а поступать куда-то ума не хватает. А из армии вернусь - обратно на завод, стружки подметать? Так ведь метлой на хорошую жизнь не заработаешь». Свою жизнь Витька представлял чадящей, проржавевшей «шестеркой», ползущей по обочине дороги, мимо которой пролетали лакированные иномарки.
...В тот день Витька получил аванс. Большую часть денег оставил в шкафчике на работе, чтобы, на дай бог, не обшакалили, на остальные купил курицу, подсолнечное масло, макароны и гречку. Сумка оказалась неожиданно тяжелой, и тащить ее на третий этаж было трудно. Остановившись передохнуть, Витька вдруг почувствовал затылком, всей его кожей, чей-то недобрый изучающий взгляд. Быстро оглянулся. Вспыхнула и погасла сигарета в зубах Косяка.
- Привет, малек!
- Привет...
- Ты тут что-то про бронзу говорил, помнишь? Так мы тебе поможем. Нам как раз надо.
- Бронза вам нужна?
- Да не бронза, малек. Деньги за бронзу. Второй день без кайфа. Так что ты давай, открывай дверь.
До Витьки дошло, что его в расчет никто не принимает и серп и молот, если и сдадут в цветмет, то без его участия. И даже вопреки его желанию.
- Да вы чего, ребята? Это же... это же деда моего... Это символ.
Из темноты справа и слева выдвинулись еще две зловещие тени.
- Мы тебе, малек, не ребята. Открывай дверь!
Витек почувствовал, как чьи-то руки схватили его, быстро обшарили карманы, вытащили ключи и, немного повозившись с замком, втолкнули в квартиру.
- Тс-с, малек. Где этот... символ? Вот он! Интересно, на сколько доз потянет?
Две темные тени сдвинули серп и молот с места. Витька закричал. И тут же около его носа мальком сорожки прочертило воздух лезвие ножа.
- Тихо, малек, не доводи до греха. Надо нам, понимаешь, очень надо!
Тяжелый символ покачнулся и вдруг легко и бесшумно покатился по линолеуму. Одна темная тень получила удар молотом по плечу и тонко завыла, другой острие серпа легко, как краюху хлеба, распороло руку от плеча до локтя. В комнате вспыхнул свет. На пороге стояли Палыч и трое рабочих из бригады.
- Отойди, дядя, - просвистел сквозь зубы Косяк, поигрывая ножом.
- Я тебе не дядя, сопляк, - рявкнул Палыч и шагнул вперед. Послышался звук удара, нож со звоном отлетел в одну сторону, Косяк - в другую. Витек заплакал.
- Хорош, хорош, - Палыч грубо погладил его по затылку, - а мы этого паразита давно заметили. Что-то все выспрашивал про тебя на заводе. Сейчас участковый придет - свой парень, в нашей бригаде до института работал. Ты не хнычь. Завтра к станку поставим. Хватит стружки подметать. Хватит, говорю, плакать. Видел бы дед...
- Он бы им...
- Знаю я его, - Палыч так и сказал - «знаю», а не «знал», - давно уже знаю. Высокой пробы человек, как говорится, из цельного металла отлит. Так что не бойся, не пропадешь. Поможем.
- Палыч, - вдруг спросил Витька, - а с серпом и молотом что делать?
- Что? А пусть стоит! Символ ведь.
Владимир ДЪЯКОНОВ