- Мам, ну это же только на выходные! - Егор смотрел на нее умоляюще, в его глазах горел тот самый огонек, который всегда зажигался перед поездкой к отцу. - Папа говорит, на озере щука пошла!
Вера стояла у плиты, сжимая в руке половник. Каждый раз это был один и тот же спор. Один и тот же комок тревоги, подкатывающий к горлу.
- Ящик пива он тебе тоже, наверное, купил? Для полного счастья, - язвительно бросила она, тут же пожалев о сказанном.
- Вера, хватит, - послышался из прихожей голос Вадима. Он стоял на пороге, держа в руках новые рыбацкие сапоги для сына. - Я не собирался…
-Ты никогда ничего не собираешься! - резко обернулась она. - Ты действуешь по наитию. А потом приходится разгребать последствия. У Егора через две недели пробный экзамен!
- Мир не рухнет, если он два дня посидит с удочкой, а не уткнется в учебники! - вспыхнул Вадим. - Он растет каким-то тепличным растением! Ему шестнадцать, а он боится темноты в подъезде!
- Лучше бояться темноты, чем сломать шею, гоняя на твоем ржавом квадроцикле!
Они смотрели друг на друга - два непримиримых фронта. Она - рассудительная, выстраивающая жизнь сына по лекалам безопасности и расписаний. Он - импульсивный, считающий, что лучший учитель - шишка на лбу, полученная по заслугам. Их брак разбился об эти скалы, но война за сына продолжалась.
Егор, бледный, смотрел то на отца, то на мать.
- Я не маленький, - тихо сказал он. - Я сам решу.
- Вот именно, - Вадим бросил многозначительный взгляд на Веру и потянулся к дверной ручке. - Поехали, сынок.
Дверь захлопнулась. Вера осталась стоять посреди кухни, слушая, как за окном заводится старенький внедорожник Вадима.
Звонок раздался глубокой ночью. Сердце Веры упало куда-то в пятки, прежде чем она успела поднести телефон к уху.
- Вера? - голос Вадима был чужим, сдавленным. - Не пугайся. С Егором все… В принципе, все нормально. Но мы в больнице.
Мир сузился до точки. Больница. Перелом трех ребер, сотрясение. Слова «перевернулся на квадроцикле» прозвучали набатом.
Она мчалась по ночному городу, и в голове стучало только одно: «Я же говорила. Я же знала».
Егор лежал под капельницей, бледный, с синяком под глазом. Увидев мать, он попытался улыбнуться.
- Виноват, мам…
Вера подошла к койке, и все ее гневные слова, все «я же говорила» застряли комом в горле. Она просто взяла его руку, осторожно, чтобы не задеть капельницу.
- Главное, что жив, - прошептала она, больше для себя, чем для него.
За спиной послышался шорох. В дверях стоял Вадим. Его одежда была в засохшей грязи, а лицо - серое, искаженное страхом.
- Вера... - начал он.
Она смотрела на него, и в ее глазах уже не было прежнего гнева. Там была усталость. Бесконечная, вымотавшая дотла усталость.
- Выйди, - тихо сказала она. - Поговорим.
- Он просил прокатиться, - глухо начал Вадим, когда они вышли в коридор. - Я не видел в этом ничего…
- Ты никогда ничего не видишь! - почти выкрикнула Вера, и слезы хлынули из ее глаз потоком. - Думаешь, я хочу вырастить слабака? Я хочу, чтобы он жил! А ты опять своими «уроками мужества» чуть не убил его!
Она не кричала, она рыдала - от страха, от накопленной усталости, от ненависти к этому мужчине, из-за которого с их сыном постоянно что-то случалось.
Вадим слушал не перебивая. А потом поднял на нее глаза. И в них она увидела не привычный вызов, а что-то сломленное.
- Я знаю, - прошептал он. - Я все знаю. Но понимаешь… Он взрослеет. И я вижу, как он отдаляется. У него своя жизнь, друзья, учеба. А я остаюсь тем, кто таскает его на рыбалку раз в месяц. Я боюсь, что скоро он совсем перестанет ко мне приезжать. И я стану для него чужим дядькой, который звонит по праздникам. Вот я и разрешаю ему то, что ты не разрешаешь, покупаю то, что ты не купишь… Потому что это единственный способ быть для него крутым папой. А не скучным воспитателем.
Вера смотрела на Вадима, и ее гнев начал таять, уступая место горькому пониманию. Они боялись одного и того же - потерять сына. Просто по-разному этот страх проявляли.
- Больше никогда, - тихо, но твердо сказала она. - Никаких квадроциклов, мопедов, питбайков и прочего экстрима. И видеться вы будете только при мне.
Вадим молча кивнул.
Полгода прошло в хрупком, натянутом перемирии. Отец встречался с сыном часто, но лишь под неусыпным контролем Веры. И вот теперь она везла сына на юбилей к бывшей свекрови в тот самый дом недалеко от Казани, где когда-то они счастливо жили все вместе и куда после развода вернулся Вадим.
За столом сидели недолго. Екатерина Ивановна уговорила Веру остаться до вечера, сказав, что соскучилась по внуку. Да и свежим воздухом парень пусть подышит.
Вадим колол дрова во дворе у старого сарая. Егор стоял рядом, наблюдая.
- Держи вот так, - деловито сказал Вадим, вкладывая в руки сына колун. - Не бей что есть мочи, а направляй. Сила тут не главное, главное - точность. Плечи расслабь.
Вера замерла у окна. Вадим подстраховывал Егора, стоя позади, его большие руки мягко корректировали движения сына. И на лице Егора было не беспечное веселье, а сосредоточенное, взрослое внимание. Отец не торопил его, а терпеливо, шаг за шагом, объяснял.
Вера смотрела на этого мужчину в поношенной куртке, которую он не менял еще со времен их совместной жизни, и вспоминала, как он всегда, даже в ущерб своей гордости, ставил семью на первое место. Вадим мог быть безрассудным, горячим, но он любил их. Любил по-своему, неумело, но искренне.
Когда они собрались уезжать, Вадим проводил их до машины, потом неуверенно потоптался на месте.
- Ну, счастливо вам, - кивнул он.
Вера смотрела на него - на этого неугомонного, ошибающегося, но такого родного человека, который учил их сына самому главному - не просто ловле рыбы или колке дров, а ответственности.
- Вадим, - неожиданно для себя сказала она. - Может, встретим Новый год вместе? Ты, я и Егор. По-семейному.
Он посмотрел на нее с немым вопросом, а потом его лицо озарила осторожная улыбка.
- Я… я как раз хотел предложить, - смущенно проговорил он. - И точно без квадроциклов.
- Без них, - улыбнулась в ответ Вера.
Они стояли у машины, и между ними впервые за много лет не было напряжения. Каждый понимал: они две разные, но одинаково любящие силы и только вместе смогут помочь Егору стать не тепличным растением и не сорвиголовой, а просто хорошим человеком.
Валерия Гусева