А ведь похожую дорожку мне как-то показывала моя приятельница - правда, вышивка на ней менее замысловата и салфетка была уже ветхая, много лет эта дорожка-подзор с крупными зубцами украшала край полки на кухне.
Ее звали Анной Михайловной. Происхождением из семьи обрусевших немцев, шестая, кажется, по счету дочь из дюжины детей. Отец был специалист по лесам, лесоустроитель - в царской России на таких должностях часто работали выходцы из Германии. Замуж Анна вышла в 1916 году шестнадцати лет от роду, причем сестры сильно на нее обиделись - не положено младшей выскакивать раньше старших сестриц. Мужем ее стал православный священник. Приход его был сельский, где-то под Петербургом. Родилась у них дочка.
Потом случилась революция. Как жилось в 20 - 30-е годы семьям священников, можно догадываться. Супруг Анны Михайловны сгиб в магаданских лагерях. Поводом послужил донос - посмел получить и скормить семье благотворительную посылку Красного Креста. Более чем достаточный повод, чтобы загнать на тот свет «церковного элемента».
Потом пришла война, оккупация. Немцы не признали во вдове своей соотечественницы. Вместе с тысячами русских угнали на каторжные работы на запад. В Эстонии продали в дом местного пастора - где она и батрачила больше двух лет. Вдову русского священника - фактически в рабство священнику эстонскому. Потом она не любила вспоминать это время. Говорила - меня не били. Только что не били... и замолкала, больше ничего не рассказывала, лишь хмурилась.
Но вот салфетка... Все, что она привезла из Эстонии, - рисунок этой дорожки. Подобная украшала кухню в доме хозяев и в самые тяжелые минуты помогала вспомнить родительский дом - ведь там тоже вышивали в немецком стиле. А дочь Анны Михайловны провела всю войну в блокадном Ленинграде. Из немецкого плена вернулся чудом выживший муж дочери. Семейство, все члены которого - даже только что появившийся на свет ребенок, каждый по-своему - были обожжены войной, вскоре переехало в Казань.
Для их казанской квартиры и вышила Анна Михайловна эти салфетки. Дочь с мужем пропадали на работе, а она вела дом и поднимала внуков. Одно время даже козу держала - в самом центре города! А пасли ее, знаете, где? На откосе кремлевского холма! Потом шутили, что мальчики вскормлены молоком, настоянном на казанской истории.
Сейчас коробку с вышивками хранит жена ее старшего внука. Она уже не застала Анну Михайловну в живых, но считает, что многим ей обязана - традициями этой семьи и тем, что супруг ее таков, каким помогла ему стать бабушка. Жаль только, что за суетой современной жизни все не хватает времени вышить салфетку по образцу той, старенькой, в узорах которой так причудливо отразилась история семьи в жестоком двадцатом веке.
Вера МИРОНОВА.
