По деревне прошел слух: Хабибрахман абый занемог. Да так, что не встает с постели уже несколько дней.
Хабибрахман абый был уважаемым человеком. В деревне с ним советовались по самым разным вопросам, и он всегда давал умный совет. Однако болезнь почтенного старца подняла в разговорах сельчан еще одну тему, казалось бы, забытую с годами. История, произошедшая с Зульфией, дочерью Хабибрахмана абый, и Григорием, местным жителем, не стерлась в памяти людей, а с вновь открывшимися обстоятельствами стала самой обсуждаемой темой для пересудов. А было так…
Хлеб в тот год убирали в дожди, и традиционный ежегодный газетный заголовок «Битва за урожай» вполне соответствовал ситуации. Григория и Зульфию, как и всех деревенских жителей, перекидывали с одного участка на другой. На зерновом току в перерывах между работой и завязались их отношения, которые переросли в более серьезные, а вскоре уже вся деревня говорила об их любви. Слухи, конечно, дошли и до родителей молодых людей, и однажды Хабибрахман абый сказал жене:
- Парень он, конечно, молодой еще, но хороший, работящий. Подождем до сентября, а там и свадьбу сыграем.
И Мадина апа стала готовиться к свадьбе. Молодые по-своему тоже готовились, строя планы на будущее. Возникли и первые споры. В ноябре Гришу должны были призвать в армию, и он предлагал пожениться после его возвращения. Зульфия же считала, что сделать это надо до того, как он уйдет служить.
- Вернешься, - говорила она ему, - а ребеночку уже больше года будет.
- Какому ребеночку? - удивился Гриша.
В те годы любовные отношения между парнем и девушкой до свадьбы ограничивались поцелуями. Это был максимум, потому и удивление молодого человека было объяснимо.
- Гришечка, - ласково говорила Зульфия. - Ну как ты не понимаешь? Мы поженимся, а через девять месяцев у нас будет ребенок.
Гриша поморгал глазами и, обняв свою любимую, восторженно сказал:
- А давай сейчас пойдем к твоему отцу, и я попрошу у него твоей руки.
Она резко отстранилась от него.
- Что ты! Страшно!
- А что? Ты думаешь, твой отец не отдаст тебя за меня?
- Почему? - искренне удивилась девушка.
- Ну, я же русский…
Зульфия рассмеялась.
- Ты что, забыл? - обняв Григория, сказала она. - У моего отца половина зятьев да невесток русские. Не знаешь ты моего отца. Пойдем.
В тот памятный для обоих день что-то пошло не так. Когда молодые люди вошли в дом, там были почти все братья и сестры Зульфии. Что они обсуждали, неизвестно, но как только Григорий попытался быстро и сбивчиво сообщить Хабибрахману абый о намерении жениться на его дочери, тот резко остановил его:
- Нет, не сейчас.
Гриша растерялся, но тут вперед выступила Зульфия.
- Папа, но я же люблю его, - громко заявила она.
Мать потянула ее к себе, пытаясь прикрыть от мужа, который при словах дочери резко вскочил, но Зульфия вырвалась из ее объятий и подошла вплотную к рассерженному отцу. А тот, глядя дочери в глаза, достаточно спокойно проговорил:
- Нехорошо девушке так громко кричать об этом.
Он отошел, и казалось бы, инцидент был исчерпан, но неожиданно дочь произнесла:
- А если я жду ребенка?
Слова девушки больно хлестнули всех присутствовавших. Женщины всплеснули руками, мать схватилась за сердце, а братья - за голову. Только два персонажа этой мизансцены остались недвижимы и молчаливы. Это были Хабибрахман абый и Григорий.
Они стояли в разных углах комнаты и не сводили глаз друг с друга.
- Уходи. И постарайся обходить мой дом стороной, - наконец произнес глава семьи и вышел из комнаты.
На этом отношения Григория и Зульфии были прерваны. Из дома она выходила крайне редко и всегда в сопровождении матери или кого-то из братьев. Попытки Григория хоть как-то связаться с ней пресекались армией родственников. А он все никак не мог забыть Зульфию...
И она не могла забыть своего любимого. Кляла себя за свои слова, которые перечеркнули их будущее. Она объяснила матери, что ничего не было и быть не могло. Взболтнула, чтобы быстрее замуж выйти за своего Гришу. Мать все поняла и только плакала вместе с дочерью, а вот отец даже слушать не хотел.
Вскоре Гришу забрали в армию. Он писал матери и в тот же конверт клал письма для Зульфии с просьбой передать. Мать отвечала, что прорваться к ней нет никакой возможности. А позже сообщила, что Зульфию выдают замуж.
И он пытался ее забыть. Из армии в родную деревню не вернулся, а уехал куда-то на Север. Появился почти через 20 лет, уже на похоронах матери. Там ему сообщили, что Зульфия 15 лет как вдовствует, детей нет. Что-то екнуло в душе Григория, но тут же и потухло - не до этого было. После похорон он перебрался на край деревни в пустовавший дом бабушки. Никто его там до поры до времени не беспокоил, но однажды к нему заявился один из братьев Зульфии.
- Отец хочет тебя видеть, - сказал он. - Заболел он.
Григорий молчал, пытаясь унять вспыхнувшие чувства. Потом, ни слова не говоря, оделся и, кивнув несостоявшемуся родственнику, вышел из дома.
Хабибрахман абый лежал на диване, прикрытый одеялом. Он сильно исхудал, был бледен. Жестом показал вошедшему Григорию на стоявший рядом стул.
- Ходить вокруг да около не буду, - тихим голосом сказал он. - Сломал я жизнь своей дочери - вас разлучил, ее за нелюбимого да больного выдал. Тебя напрасно обидел. Прости.
Он помолчал, собираясь с силами.
- Не знаю, сколько проживу, - продолжил он. - Но хотелось бы восстановить справедливость. Я знаю, ты не женат, Зульфия тоже одинока. Вы можете соединиться… в смысле пожениться.
Он замолчал.
- Если ты откажешься, я тебя пойму, - произнес наконец Хабибрахман абый.
- А Зульфия? - спросил Григорий. - Или вы опять решили за нее?
- А ты сам ее спроси, - ответил старец и глазами показал на дверь.
У порога стояла она - все такая же красивая, но уже взрослая женщина.
- Я сама попросила отца, - сказала Зульфия. - И так же, как он, скажу: не захочешь - не обижусь.
Григорий встал, подошел к ней, взял за руку и, обернувшись к Хабибрахману абый, сказал:
- Как же я откажусь, если этого всю жизнь ждал?! Отдаете за меня?
- Отдаю, - ответил старик и отвернулся, пряча повлажневшие вдруг глаза...
