Он проходил раз в два года, это было редкое и долгожданное событие, киноманы, а тогда киноманами были почти все, брали отпуска и проводили две жаркие июльские недели не в Сочи, а в темных кинозалах. Если повезет с абонементом – в «России», «Космосе» или «Октябре», если нет – в «Ереване» или «Байконуре», что, впрочем, тоже было большой удачей. Если достать абонемент не удавалось, а это был дефицит из разряда мебельной стенки, можно было купить в окраинных кинотеатрах отдельные билеты - полтора рубля на два фильма, и это тоже было большой удачей, за которой народ гонялся по жаркой Москве. Впрочем, метро тогда было чистым и прохладным, а бомжей можно было встретить только во французских фильмах, где они красиво назывались клошарами.
Сегодняшнему ленивому зрителю трудно представить, что попасть на фестивальное кино тогда было счастьем, сравнимым с поездкой за границу, а обычные люди в ту пору за границу не ездили. Никаких михалковых на фестивале не было, это было настоящее кино, и многие конкурсные и внеконкурсные фильмы тех лет я помню до сих пор. Широкий экран был окном в большой мир, временами опасный, зато населенный красивыми женщинами и мужественными мужчинами, которые жили настоящей увлекательной жизнью, пока мы уныло запускали ракеты и выполняли пятилетки в три года. Так нам казалось. А еще во всей этой киносублимации реальной жизни была надежда, что когда-то этот волшебный мир придет и к нам.
Таким же заграничным фестивалем, спортивным окном в мир, стала и Олимпиада. Моя приятельница работала в Олимпийском комитете в Костянском переулке (потом это здание отдали «Литгазете») и сделала мне карточку аккредитации с волшебными словами «Электронная пресса. Все олимпийские объекты». Это называлось «работать на Олимпиаде», хотя никакой работы, если честно, там не было, была фиеста, двухнедельный праздник, который запомнился на всю жизнь. Работа состояла в том, что огромное количество привлеченных журналистов ходили куда хочется, смотрели что нравится, бесплатно пили сколько хочется, но в основном безалкогольные напитки. Это был почти коммунизм.
Конечно, запомнилась пустая невероятно чистая и спокойная Москва, такого города никогда раньше не было и никогда больше не будет, а жаль. Запомнились сосиски и сигареты «Аполлон-Союз» с привкусом вирджинского табака, которые можно было купить в любом магазине. Потом это станет нормой, но радости уже не будет.
Запомнилось огромное количество людей в форме на улице, из-за чего иностранцы тут же окрестили Олимпиаду «праздник советской милиции». А это была вовсе не бдительность, просто милицию в столицу привезли со всего Союза, гражданскую одежду они почему-то не взяли и в свободное время ходили гулять по Москве в чем есть - в форме. Впрочем, этот вопрос был решен быстро и радикально. Нет, цивильное им не выдали, просто запретили в свободное время выходить на улицу, и вечерами они сидели в душных общагах.
Говорят, на Олимпиаду потратили чуть не 3 миллиарда долларов. Вполне возможно. В Концертной студии Останкино понаставили десятки мониторов и огромных проекционных телевизоров, и она стала напоминать центр управления космическими полетами. Если не было охоты вылезать на жаркую улицу, там можно было смотреть и комментировать любые соревнования. Пресс-центры всех олимпийских объектов были оборудованы какими-то невероятными по тем временам телевизионными пультами, комментируй - не хочу. Но комментаторов почти не было, многие западные журналисты не приехали, и чудеса техники простаивали. Зато было много фотографов, которые потрясали нас, владельцев отечественных «Зенитов», своими огромными «Никонами» и чудесами рапидной съемки. Всего-то одно сальто назад прогнувшись, вжик-вжик, несколько секунд, и 36 кадров уже отсняты, желтая кассета летит в бездонную сумку и оттуда тут же достается новая. Фантастика!
А еще этот вкус фанты! Она была везде. На гребном канале в Крылатском и в других уличных пресс-центрах бродили студенты с баллонами за спиной и почти насильно вливали в тебя этот химический напиток. Что делать, у них был план розлива, сверстанный без учета бойкота.
Но, конечно, запомнилась Олимпиада не только этим и не только голами, очками и золотыми медалями, которых мы набрали без счета. Запомнилась красивым спортом, благородством, особенно благородством поражений, воздухом надежд и, если хотите, грядущих перемен, хоть это и был расцвет застоя и холодной войны. Запомнилась тем, что многие западные спортсмены наплевали на бойкот и приехали. И правильно сделали, афганскую войну начинал Брежнев, а вовсе не Сальников, Варданян и Дитятин.
До Олимпиады было много споров - нужна она или нет. Стоит или не стоит выбрасывать столько денег на гребные каналы или велотреки из ценных пород древесины. Не знаю. Я знаю, что этот праздник был в другой жизни и в другой стране, у которой вроде бы были и деньги, и уж точно - надежда на будущее. А теперь их нет. Олимпиады будут, а такой вот праздник - едва ли.
Кстати, последний день многим запомнился летающим слащавым медведем. А я вспоминаю, что именно в тот день резко испортилась погода, наступил холод, и пришлось надевать свитера. В общем, все кончилось и, как сказал бы Воннегут, закрылся небесный занавес.
И еще насчет иллюзий. Многие на Олимпиаде собирали конверты, марки, почтовые штемпели и другую ерунду, якобы все это когда-то будет стоить несметных денег. Ничего оно и теперь не стоит.