- А я почти два часа с «дворняжками» под елью просидел. Ну куда с ними по такому проливняку...
***Братья Борзовские отличались оригинальными проявлениями не только на больших шумных праздниках, но в обыденных делах без участия восторженной публики. Грибной сезон, например, открывали в карнавальной манере: выходили в лес в бабочках и белых перчатках. Непривычные к таким нарядам рядовые грибники всегда интересовались: «Это что – мода такая пошла?»
Так было и на этот раз. На окраине леса им повстречались две молоденькие девушки, явно близняшки.- Ой, смотри, какие смешные дяденьки! Это вы на бал собрались?- Царский двор выехал на открытие охотничьего сезона, сударыни. Грибного, разумеется. А вы что по опушке елозите? Здесь нет грибов.- Мы боимся дальше. Да и мест не знаем. Может, возьмете с собой, и мы при дворе будем. Двойняшками.- «Дворняжками»?- А хоть бы и так.- Берем, брат?- Берем. Только не отставайте и в лесу обязательно отвечайте на оклик. Отстанете – искать не будем!
Старший Борзовский – Александр отличался такой суровостью и приказным тоном потому, что многие годы прослужил офицером-подводником на Северном флоте. Теперь он был на пенсии по выслуге лет. Младший – Василий до заветной возрастной границы еще не добрался, занимался юриспруденцией.
Девчонки почему-то сразу прицепились к старшему и в лесных зарослях не отставали от него ни на шаг. Опеночные вырубки, поросшие кустами, требовали от грибников определенных усилий и терпения, которые окупались достойным для начала сезона урожаем. Более раскованный Василий будоражил лес песнями восьмидесятых годов (времен его студенческой юности), но иногда замолкал на полуслове. Это значит – нарывался на очередной пенек, покрытый букетом грибов. Александр грибачил молча, откликаясь только на обязательную в лесу перекличку.
Погода стояла самая что ни на есть роскошная для опят, но не совсем комфортная для грибников, - небо заложили тучи. Мало того, что в полуденных сумерках было трудно ориентироваться в лесу, а тут еще начал накрапывать дождь. Белые перчатки и бабочки давно перебрались в карманы курток, а взятый на всякий случай из дома зонт старший Борзовский отдал Ане и Тане – так звали сестренок-двойняшек. «Дворняжки» на погоду и усталость не жаловались – охотничий азарт овладел ими по полной программе.
- Братан, может, к выходу потянемся?- Погоди, еще с часочек побродим, а там посмотрим.- Смотри, ты старший – тебе видней. А то мне что-то погода нравиться перестает. Как вам, «дворняжечки»?- Хотим еще, хотим еще! Мы никогда в жизни столько грибов не видели!..
И лес достойно поддерживал восторг своих сезонных посетителей. Только-только Василий соберется «бучу на корабле» завести с требованием смены курса в сторону города, а ему под ноги – очередной пенечек! Да с такими классическими грибочками! Младший Борзовский уже и петь перестал, а когда нарвался на поваленное дерево, обросшее опятами, вообще замолчал минут на двадцать. За это время Александр с «дворняжками» канул в безответную даль. На крики даже эхом не отвечал насыщенный влагою лес, а попытка прозвониться по сотовому телефону натыкалась на одну и ту же фразу: «Временно недоступен».
«Ладно, не маленький, найдет дорогу и девчонок выведет. А я уже не могу», – порешил продрогший Василий и направился, как он себе представил, в сторону города. «Не бросай да не брошен будешь» – эта истина в лесу всегда имеет силу: оставивший брата и двойняшек Василий сам остался без верных ориентиров. Целый час бродил он под набравшим силу дождем, пока не выбрался на опушку.
А старший Борзовский, опытный в лесных похождениях и терпеливый по складу характера, приказал девчонкам забраться под разлапистую ель.- Здесь сухо. А то промокнете, простудитесь, а потом леса бояться начнете. Жмитесь ко мне поближе, так теплее будет. За Василия не думайте – он грибник с полувековым стажем, выйдет.
Затянувшаяся проливная канитель располагала к откровенному разговору. Пригревшихся «дворняжек» потянуло на расспросы. Не склонный к рассуждениям Александр отвечал односложно, но постепенно втянулся в разговор. Он рассказал, как служил на атомной подводной лодке механиком; как ему повезло с прободной язвой, которая случилась не в автономном походе, а на берегу («а то б живым не вернулся»); как по этому поводу списали на берег, и его карьера офицера завершилась. От капитан-лейтенанта без перспективы роста ушла жена с маленьким ребенком.
- А у нас папа тоже военный был, офицер.- Почему был, вы ведь такие молодые?- Его убили, когда нам с сестренкой по три годика было. В горячей точке, как тогда говорили. Нам не рассказывали подробности, сказали только, что геройски погиб в бою и посмертно награжден орденом. Мама так сильно переживала, что заболела. Она не могла смотреть за нами, поскольку все время была в больнице, а близких родственников ни у нее, ни у папы не было. Ну, таких, кто хотел бы взять нас к себе. И нас с Аней отдали в детский дом. А потом мама умерла. Это было давно, мы уже не помним толком ни ее, ни отца. Он, наверно, такой был, как вы, дядя Саша.
Неожиданный поворот разговора спровоцировал затянувшуюся паузу. Старший Борзовский машинально потянулся за сигаретой, но, увы, - он пару месяцев назад бросил курить.
- А вы-то сейчас как, сестренки? Учитесь, работаете, замужем?- Нам еще рано замуж, мы только в прошлом году школу кончили. Работаем, на учебу в вузе денежки копим.- А живете где?- Ой, дядя Саша, и не спрашивайте. Комнату снимаем. Нам, когда из детдома выписывали, никакой жилплощади не дали, потому что на нас вроде бы была оформлена мамина с папой квартира. Мы туда, а в ней уже много лет какой-то очень дальний родственник живет... Я, говорит, столько лет плачу за квартиру, не отдам. И какими-то бумажками перед носом трясет. Вот, говорит, квартира на меня оформлена. А мы что – ничего же в этом не понимаем. Ну, торкнулись туда-сюда, а все без толку.- Понятно...
***- ...Так вот, Василий, у меня к тебе как к юристу маленькое порученьице есть. Надо помочь «дворняжкам», бездомными они оказались. Что да как - по телефону объяснять долго. Ты приезжай ко мне завтра, а я Аню с Таней приглашу.- Приеду, братан, и все сделаем в лучшем виде. Что ты так распереживался?- Дочку вспомнил, Вася. Она ведь у меня в таком же нежном возрасте... Ладно, жду.
***Братья Борзовские отличались оригинальными проявлениями не только на больших шумных праздниках, но в обыденных делах без участия восторженной публики. Грибной сезон, например, открывали в карнавальной манере: выходили в лес в бабочках и белых перчатках. Непривычные к таким нарядам рядовые грибники всегда интересовались: «Это что – мода такая пошла?»
Так было и на этот раз. На окраине леса им повстречались две молоденькие девушки, явно близняшки.- Ой, смотри, какие смешные дяденьки! Это вы на бал собрались?- Царский двор выехал на открытие охотничьего сезона, сударыни. Грибного, разумеется. А вы что по опушке елозите? Здесь нет грибов.- Мы боимся дальше. Да и мест не знаем. Может, возьмете с собой, и мы при дворе будем. Двойняшками.- «Дворняжками»?- А хоть бы и так.- Берем, брат?- Берем. Только не отставайте и в лесу обязательно отвечайте на оклик. Отстанете – искать не будем!
Старший Борзовский – Александр отличался такой суровостью и приказным тоном потому, что многие годы прослужил офицером-подводником на Северном флоте. Теперь он был на пенсии по выслуге лет. Младший – Василий до заветной возрастной границы еще не добрался, занимался юриспруденцией.
Девчонки почему-то сразу прицепились к старшему и в лесных зарослях не отставали от него ни на шаг. Опеночные вырубки, поросшие кустами, требовали от грибников определенных усилий и терпения, которые окупались достойным для начала сезона урожаем. Более раскованный Василий будоражил лес песнями восьмидесятых годов (времен его студенческой юности), но иногда замолкал на полуслове. Это значит – нарывался на очередной пенек, покрытый букетом грибов. Александр грибачил молча, откликаясь только на обязательную в лесу перекличку.
Погода стояла самая что ни на есть роскошная для опят, но не совсем комфортная для грибников, - небо заложили тучи. Мало того, что в полуденных сумерках было трудно ориентироваться в лесу, а тут еще начал накрапывать дождь. Белые перчатки и бабочки давно перебрались в карманы курток, а взятый на всякий случай из дома зонт старший Борзовский отдал Ане и Тане – так звали сестренок-двойняшек. «Дворняжки» на погоду и усталость не жаловались – охотничий азарт овладел ими по полной программе.
- Братан, может, к выходу потянемся?- Погоди, еще с часочек побродим, а там посмотрим.- Смотри, ты старший – тебе видней. А то мне что-то погода нравиться перестает. Как вам, «дворняжечки»?- Хотим еще, хотим еще! Мы никогда в жизни столько грибов не видели!..
И лес достойно поддерживал восторг своих сезонных посетителей. Только-только Василий соберется «бучу на корабле» завести с требованием смены курса в сторону города, а ему под ноги – очередной пенечек! Да с такими классическими грибочками! Младший Борзовский уже и петь перестал, а когда нарвался на поваленное дерево, обросшее опятами, вообще замолчал минут на двадцать. За это время Александр с «дворняжками» канул в безответную даль. На крики даже эхом не отвечал насыщенный влагою лес, а попытка прозвониться по сотовому телефону натыкалась на одну и ту же фразу: «Временно недоступен».
«Ладно, не маленький, найдет дорогу и девчонок выведет. А я уже не могу», – порешил продрогший Василий и направился, как он себе представил, в сторону города. «Не бросай да не брошен будешь» – эта истина в лесу всегда имеет силу: оставивший брата и двойняшек Василий сам остался без верных ориентиров. Целый час бродил он под набравшим силу дождем, пока не выбрался на опушку.
А старший Борзовский, опытный в лесных похождениях и терпеливый по складу характера, приказал девчонкам забраться под разлапистую ель.- Здесь сухо. А то промокнете, простудитесь, а потом леса бояться начнете. Жмитесь ко мне поближе, так теплее будет. За Василия не думайте – он грибник с полувековым стажем, выйдет.
Затянувшаяся проливная канитель располагала к откровенному разговору. Пригревшихся «дворняжек» потянуло на расспросы. Не склонный к рассуждениям Александр отвечал односложно, но постепенно втянулся в разговор. Он рассказал, как служил на атомной подводной лодке механиком; как ему повезло с прободной язвой, которая случилась не в автономном походе, а на берегу («а то б живым не вернулся»); как по этому поводу списали на берег, и его карьера офицера завершилась. От капитан-лейтенанта без перспективы роста ушла жена с маленьким ребенком.
- А у нас папа тоже военный был, офицер.- Почему был, вы ведь такие молодые?- Его убили, когда нам с сестренкой по три годика было. В горячей точке, как тогда говорили. Нам не рассказывали подробности, сказали только, что геройски погиб в бою и посмертно награжден орденом. Мама так сильно переживала, что заболела. Она не могла смотреть за нами, поскольку все время была в больнице, а близких родственников ни у нее, ни у папы не было. Ну, таких, кто хотел бы взять нас к себе. И нас с Аней отдали в детский дом. А потом мама умерла. Это было давно, мы уже не помним толком ни ее, ни отца. Он, наверно, такой был, как вы, дядя Саша.
Неожиданный поворот разговора спровоцировал затянувшуюся паузу. Старший Борзовский машинально потянулся за сигаретой, но, увы, - он пару месяцев назад бросил курить.
- А вы-то сейчас как, сестренки? Учитесь, работаете, замужем?- Нам еще рано замуж, мы только в прошлом году школу кончили. Работаем, на учебу в вузе денежки копим.- А живете где?- Ой, дядя Саша, и не спрашивайте. Комнату снимаем. Нам, когда из детдома выписывали, никакой жилплощади не дали, потому что на нас вроде бы была оформлена мамина с папой квартира. Мы туда, а в ней уже много лет какой-то очень дальний родственник живет... Я, говорит, столько лет плачу за квартиру, не отдам. И какими-то бумажками перед носом трясет. Вот, говорит, квартира на меня оформлена. А мы что – ничего же в этом не понимаем. Ну, торкнулись туда-сюда, а все без толку.- Понятно...
***- ...Так вот, Василий, у меня к тебе как к юристу маленькое порученьице есть. Надо помочь «дворняжкам», бездомными они оказались. Что да как - по телефону объяснять долго. Ты приезжай ко мне завтра, а я Аню с Таней приглашу.- Приеду, братан, и все сделаем в лучшем виде. Что ты так распереживался?- Дочку вспомнил, Вася. Она ведь у меня в таком же нежном возрасте... Ладно, жду.
