Татарстан вряд ли откажется от определения себя в качестве суверенного и станет выхолащивать свою Конституцию.
Вполне допускаю, что излагаемый ниже анализ последнего постановления Конституционного суда Республики Татарстан по делу толкования положения части первой статьи 1 Конституции Республики Татарстан может в чем-то разойтись со взглядами отдельных специалистов по конституционному праву. Но он отражает одну из точек зрения и именно поэтому, смею надеяться, заинтересует читателей.
Позиция Конституционного суда Республики Татарстан по вопросу о суверенитете Татарстана является по своей природе формальным разъяснением отношений, которые уже фактически и юридически сложились. Обращение небольшой группы депутатов с ходатайством в суд не случайно, поскольку только у этой части депутатского корпуса могли возникнуть вопросы в части неопределенности в понимании суверенитета Республики Татарстан. Президент да и сам парламент, на мой взгляд, не могли бы обратиться с аналогичным ходатайством: было бы парадоксальным, если бы они сомневались в суверенитете Татарстана.
Интересно отметить, что процедура обращения в суд предусматривает, чтобы в ходатайстве излагались доводы о необходимости толкования конституционной нормы. Но как видно из решения суда, такая мотивация у заявителей - группы депутатов, отсутствует и в ходатайстве о толковании усматривается цель добиться такого толкования, которое сделало бы возможным решение вопроса о суверенитете в плоскости практической политики, включая желательное предрешение Конституционным судом будущего спора.
Подтверждением этому служит и публичное заявление после заседания суда одного из депутатов Государственного Совета, который в решении Конституционного суда усмотрел подспорье при отстаивании позиций парламента в судебном противоборстве с генеральной прокуратурой.
Такое суждение следует считать по меньшей мере спорным с учетом того, что толкование определенных положений Конституции Республики Татарстан, по общим правилам конституционного судопроизводства, возможно лишь в связи с возникновением каких-либо конституционно-правовых проблем. А такой проблемы на сегодняшний день нет, и поэтому решение, провозглашенное судом, является по своему характеру документом, так сказать, для "внутреннего потребления".
Настало время понять, и в первую очередь официальным оппонентам Конституции Республики Татарстан, что не всякое несоответствие республиканского законодательства федеральному неконституционно. В качестве предложения следует сказать, что с точки зрения целесообразности не стоит на этом впредь настаивать органам прокуратуры. Главное, чтобы деятельность органов государственной власти в Республике Татарстан строилась, а в настоящее время она уже строится, согласно правилам, закрепленным федеральным законодательством и в едином правовом пространстве России.
Поскольку это одно из первых дел о толковании Конституции Республики Татарстан, становятся понятными и довольно длинный текст вынесенного судом постановления, и пестрота его языковой ткани. Кроме того, при решении вопроса допустимости поданного ходатайства и ответа на вопрос, обладает ли Татарстан суверенитетом, суд должен был рассмотреть одну существенную деталь, а именно: охватывает ли конституционное правосудие в Татарстане те объекты, когда речь идет о проблемах, лежащих в плоскостях международного права, федерального и республиканского законодательств.
Принятое постановление суда вряд ли послужит для руководства республики своеобразной точкой опоры, мерилом последующей его деятельности, поскольку механизм его реализации весьма проблематичен. У суда недостаточно средств воздействия для придания реальной силы своему решению, тем более когда он пытается проникнуть в дебри федеральных отношений.
Своеобразие рассматриваемого вопроса состоит и в особенностях легитимности Конституционного суда. Как известно, наиболее высокой степенью легитимности среди трех ветвей государственной власти в республике обладают Президент и Государственный Совет Татарстана. В силу этого глава государства выступает гарантом соблюдения Основного Закона республики и призван обеспечивать суверенитет Татарстана, а также совместно с Российской Федерацией обеспечивать соответствие республиканской и федеральной конституций. А парламент Татарстана обладает прерогативой напрямую входить в Конституционный суд России с запросом о толковании Конституции Российской Федерации.
В этой связи уместно отметить, что республика при определении своей позиции в федеративных отношениях будет исходить, в первую очередь, из текста Конституции Татарстана (поскольку последняя имеет высшую юридическую силу и прямое действие), а не ее отдельной статьи в интерпретации Конституционного суда республики.
Справедливости ради отметим и то, что Конституционный суд показал, что он в состоянии защищать не только корпоративные интересы отдельных государственных органов, но и интересы многонационального народа Татарстана - это само по себе является существенным достижением в период его юношеской неопределенности.
Что же касается перспектив федеративных отношений, то основной формой этого межгосударственного процесса, скорее всего, будет договор между Татарстаном и федеральным центром, а точнее, его новая редакция. Он стал бы оптимальным решением как с точки зрения соответствия новой редакции Конституции Республики Татарстан, так и необходимости развития федеративных отношений, о чем говорилось в ежегодном послании Президента Татарстана к парламенту. И здесь желательно обеспечение федеральных конституционных гарантий прав республики как субъекта федеративных отношений - предупреждать нарушения и выявлять возможные нарушения конституционных прав Татарстана со стороны федерального центра.
Ильшат МИННЕГУЛОВ.
